Хороший немец - Джозеф Кэнон Страница 35

— Подпереть стены. — Он видел, как это делали в Лондоне. Стены поврежденного дома крепили опорными балками, будто импровизированными контрфорсами. Всего лишь несколькими лесинами.

— Слушайте, приятель… — начал было военный полицейский и замолчал. Идея была слишком абсурдной, чтобы заслуживать ответа.

— А что они здесь делают? — спросил Джейк, показывая на солдат.

— Они? Собираются на игру. Ладно, не берите в голову и скажите фрицам, чтобы они отошли отсюда, пока их не зацепило. Пошла она на хрен, их одежда.

Джейк посмотрел на грузовик, где, уперев руки в бока, стоял Рон, явно раздраженный задержкой.

— Мы опоздаем, — сказал он солдатам.

— Что за игра?

— Футбол, — ответил Рон. — Давайте, парни. Поехали.

Некоторые стали неохотно забираться в грузовик.

— Бриты подождут, — бросил Томми.

— Я не могу оставить его, — сказала женщина.

— Это может занять целый день, — сказал Рон, но тут дом снова затрещал, жалуясь, как догорающий огонь.

— Хельмут, — произнесла женщина, услышав грохот, и прежде чем кто-нибудь успел ее остановить, рванула по тротуару и вбежала в дом.

— Эй! — заорал военный полицейский, но никто не пошевелился — все застыли как под дулом пистолета. — Твою мать, — сказал он, наблюдая за ее исчезновением. — Ладно, нам же легче.

Эти слова словно толкнули Джейка в спину. Он взглянул на полицейского, затем, не раздумывая, сорвался с места и побежал за ней. Вход был завален штукатуркой.

— Фрау! — заорал он. — Выходите. Здесь опасно. — Никто не ответил. Он замер, стараясь уловить в треске дома, как скулит спасаемое животное — напуганный Хельмут. Вместо этого — тишина.

— Одну секунду, — послышалось из гостиной. Она стояла в центре комнаты и оглядывалась, держа в руках фотографию в рамке.

— Уходите, — спокойно сказал он, подходя к ней. — Здесь опасно.

Она кивнула:

— Да, я знаю. Это все, что у меня есть, видите, — сказал она, глядя на фотографию. Парнишка в форме вермахта.

Джейк взял ее за локоть.

— Пожалуйста, — сказал он, уводя ее прочь.

Она пошла было с ним, потом остановилась у столика рядом с дверным проемом и подняла фарфоровую статуэтку — одну из тех розовощеких пастушек, что собирают пыль в гостиных.

— Для Элизабет, — сказал она, словно извиняясь за то, что взяла собственную вещь.

Дом, затаивший на несколько минут дыхание, снова выдохнул — за спиной раздался сильный грохот. Женщина вздрогнула, и Джейк, обхватив ее за плечи, повел из дома. Так в обнимку они и появились на крыльце.

— Не двигаться! — Голос странно напоминал голос полицейского, поймавшего грабителей. Но это был всего лишь Рон, стоявший у кинокамеры. В тот короткий момент, пока они стояли на крыльце, Джейк понял, что камера работает и, что еще хуже, включили ее для того, чтобы запечатлеть его смерть. В Берлине погиб американский журналист — хоть что-то наконец для кинохроники.

— Анна! — истерично кричала другая женщина. — Ты что, с ума сошла? Ты с ума сошла?

Но Анну, прижимавшую фотографию к груди, больше ничего не волновало. Оторвавшись от Джейка, она спокойно сошла по ступенькам и передала статуэтку женщине.

— Хренов бойскаут, — сказал ему военный полицейский.

— А что? — сказал Томми. — Ради кота и не на такое пойдешь.

— Ну, и где этот чертов Хельмут? — недовольно спросил полицейский.

— Это ее сын, — ответил Джейк. И повернулся к грузовику. — Ну что, хорошо получилось? — спросил он Рона. — Извини, но он для тебя не рухнул.

— В следующий раз получится. — Рон усмехнулся. — Давай, забирайся. Следующая остановка — игры союзников. Вместе сражались, вместе играем. «Колльерс» понравится.

Джейк посмотрел на него. «Колльерс» действительно понравится. Союзники в мирное время, от стола заседаний — к стадиону. Никаких нацистских полицейских и бездомных берлинцев. Можно было сдать материал на этой неделе, пока не пошли нетерпеливые телеграммы.

— Русские тоже?

— Их пригласили.

— Эй, приятель, — спокойно позвал военный полицейский. — Спросите, им есть куда идти?

Джейк поговорил с женщинами, которые стояли, держась за руки, спиной к военным.

— У нее есть сестра в Ганновере.

— Ей придется получить разрешение на проезд. Скажи ей, что мы отвезем ее в палаточный городок для перемещенных лиц на Телтовердамм. Там неплохо.

Но когда им перевели, их бросило в дрожь от одного названия, как будто за ними, клацая, закрылась тюремная дверь.

— Только не в лагерь! — завизжала женщина со статуэткой. — Не в лагерь. Вы не заставите нас. — Она ухватила Джейка за руку.

— Что такое лагер? — спросил военный полицейский.

— Лагерь. Они боятся. Думают, что концентрационный.

— А, типа тех, что они понастроили. Скажи им, что это американский лагерь, — сказал он, полагая, что им от этого будет легче.

— Считаешь, эти женщины их понастроили?

— Один хрен. Фрицы.

Прежде чем Джейк успел ответить, боковая стена наконец не выдержала и рухнула внутрь, с ревом увлекая за собой ослабшее тело дома. Затрещало дерево, загрохотали камни кладки — настоящий взрыв, поэтому когда в центре поднялось облако пыли, то показалось, что опять бомбили. Одна из женщин, ахнув, зажала рот рукой. Все замерли, как загипнотизированные. В грузовике опять застрекотали кинокамеры, благодарные небольшому спектаклю после скучного спасения. Подбежали соседи и влились в толпу, собравшуюся поодаль от двух женщин, словно боялась заразиться от них несчастьем. Все молчали. Часть задней стены прогнулась. Снова треск, клубы пыли, затем серия глухих ударов, похожих на подземные толчки после землетрясения. Куски, отваливаясь, заскользили вниз, образуя груду в центре дома, пока наконец шум не прекратился, и сквозь уцелевший фасад они увидели перед собой очередной гнилой зуб Рона. Женщина со статуэткой заплакала, а Анна, безучастно посмотрев на руины, отвернулась.

— Ну, все, все, — сказал военный полицейский, размахивая белым жезлом, — расходимся. Представление закончилось.

Джейк посмотрел на дом. И таких сотни тысяч.

Водитель грузовика завел двигатель, посигналил остальным, и солдаты, перешучиваясь и добродушно толкаясь, стали забираться в кузов.

— А что с женщинами? — спросил Джейк полицейского. — Нельзя их просто бросить здесь.

— Вы что, из Армии спасения?

— Поехали, Джейк, — сказал Томми. — Тут ничего не сделаешь.

И действительно, что он мог сделать? Забрать домой и попросить рассказать о своих бедах для «Колльерс»? Их к себе повели старики из особняка. Проведут пару ночей в тесном подвале, питаясь остатками армейских харчей с верхних этажей. Затем получат разрешения на проезд в Ганновер и другой подвал. А может, и нет. Может, просто побредут через Тиргартен вместе с другими, превратившись в перемещенных лиц из-за мгновенно рухнувшей штукатурки.