Код каббалы - Натан Барридж Страница 35

— Нет. Ну, может быть. Так ты говоришь, что мы можем изменять вещество, влияя на вибрации?

— В общем, да, но все немного сложнее. Ты можешь настроить свое сознание на совокупность силы и формы, и, делая это, ты можешь изменить ее проявление. Давай я лучше покажу тебе. — Она взяла лучину с пола возле очага. — Помнишь наше полено? Сконцентрируйся на его сущности, на взаимодействии силы и формы. Ты чувствуешь вибрации?

Джеймс сфокусировал все внимание на коренной чакре. Ощущение было такое, будто он ушел в себя. Поле зрения сузилось, а звук, запах и осязание померкли перед расцветом его нового понимания.

— Да. Она... неподатливая.

— Правильно. — Лили положила лучину обратно на пол. — Эта деревяшка мертва, она уже не может принять иную форму, кроме нынешней. Это также объясняет, почему вибрации ясны и просты. Они отдаются эхом лишь на одной волне, потому что у них только одна возможность проявиться. А сейчас я попытаюсь изменить ее форму, нарушая ее сущность, вот так...

Мраморная стена Лили внезапно испустила резкую тонкую вибрацию. Джеймс почувствовал, как она достигла лучины. Ритмический сигнал устоял только на миг, а после рассыпался на миллион диссонирующих нот. Еще полсекунды спустя деревянная лучина взорвалась, усыпав комнату мелкими щепками.

— Господи! — Джеймс попытался прикрыть лицо руками. Когда он опустил руки, Лили опустилась перед ним на колени.

— Джеймс, ты тоже можешь это делать. Я знаю, что можешь. У тебя есть способности. Я чувствовала, что ты сделал с той падающей веткой. Ты отбросил ее, защищая себя. Я могу развить этот инстинкт до уровня умения. Тебе нужно только позволить мне показать тебе путь к знанию. — Она приблизилась к нему, между ее лицом и его были буквально несколько сантиметров.

Все обрело четкие контуры. Он чувствовал, как в его жилах пульсирует кровь, что он не может глубоко вдохнуть, видя изгиб ее губ. Снова повеяло неуловимым ароматом трав. Он вдруг понял, что это ее собственный — только ее — особый аромат.

— Нет, я всего лишь простой парень, — запротестовал Джеймс. — Даже слишком простой. Мне всего лишь нужен актерский ангажемент. Ничего из этого... ничего такого. — Трудно было сосредоточиться, когда она была так близко.

— Ты не обычен, Джеймс. Уже нет.

— Чего ты хочешь? — Это был почти шепот.

— Чтобы ты остался со мной. Вот и все. Таких, как мы, больше нет, Джеймс. Будь со мной. Вместе мы сможем добиться чего угодно.

— Я нужен тебе, — оторопело произнес Джеймс, — хотя ты умеешь делать все эти потрясающие штуки? — Неверие в то, что она ему показала, боролось с наивысшим изумлением оттого, что он мог показаться ей привлекательным. Приступ безумной веселости, как тогда, в лесу, вернулся. — Это самое сложное, во что мне придется сегодня поверить.

Лили сидела на корточках, и выражение ее лица невозможно было разгадать. Ее запах и присутствие переполняли его.

— Ты забываешь, что я вижу не только внешнюю оболочку. Я чувствую твою сущность, стремящуюся ко мне. Ты неможешь сам ее чувствовать, потому что находишься в центре ее, но ты можешь разделить сущность с кем-то другим.

Она склонилась к нему и обвила руками его голову, прижала ее к своей груди.

— Отпусти свои земные чувства и ощути мою сущность рядом с твоей, — прошептала она в его волосы.

Даже с закрытыми глазами, Джеймс представлял ее себе слишком живо. Обольстительный изгиб ее бедер, безупречная кожа, округлости грудей.

Отпусти.

Джеймс задышал глубоко, вдыхая ее аромат. Аромат был сильным и свежим, но не цветочным, как большинство духов. Он вызывал воспоминания о зеленых полях и весне.

Отпусти.

Щекой он чувствовал бархатистость ее ложбинки, и ему до боли хотелось прикоснуться пальцами к ее обнаженной коже.

Отпусти.

Во рту у него пересохло, он дышал часто, с трудом. Его вожделение требовало возможности почувствовать ее вкус.

Отпусти.

Биение ее сердца наполнило его барабанные перепонки, заглушая все прочие звуки. Его руки крепче сомкнулись вокруг ее талии.

Отпусти.

Внутри его расцвела ее сущность. Ритмичные вибрации запульсировали и запели в его коренной чакре. Сила ее существа была сложной мелодией энергии. А внешние границы ее существа мерцали гибкой стеной ее формы, заключавшей в себе ее сущность, эта форма была эластична, предполагая возможность изменения.

Отдаленная часть Джеймса осознавала, что они срывали с себя одежду, их обнаженные тела льнули друг к другу, поцелуи перемежались укусами, пока они сплетались в объятиях. В какой-то момент он оказался внутри ее, и сияющая стена ее формы выгнулась, подалась, когда его сущность вошла в ее существо.

Точка их контакта колебалась и содрогалась. Это было почти невыносимо, но они искали гармонию, взбираясь все выше, выше, к новым высотам. Каждое чувство было напряжено до предела, так они пролагали свой путь к единению. Он почувствовал, что она стала отставать, но медлить не мог. Он потянулся к ее сущности и прикоснулся к центру ее существа, чтобы она осталась с ним. Она содрогнулась и откликнулась. Он не знал, было ли это ее тело или ее существо, но разделять их было уже не нужно.

И вот он замер на грани.

Мощь их силы в тот момент расширила их форму до невозможных пределов. Джеймс взорвался, освобожденное напряжение хлынуло потоком, его выносливость уступила место неисчерпаемому наслаждению. Он погрузился глубже, чем залегали экстаз и боль, глубже надежды и страха, глубже даже себя самого, на самое дно бесчувственности.