Законы отцов наших - Скотт Туроу Страница 35

У ворот произошла ужасная сцена. Женщину прижали головой к железобетонному столбу так, что она не могла пошевелиться. Затем она внезапно исчезла. Оказавшись за воротами, люди продолжали с воплями, изрыгая проклятия и угрозы в адрес копов, бежать дальше. Добежав до гравийной дороги, я остановился и стал всматриваться в лица пробегавших мимо меня людей, надеясь разглядеть Сонни. Я заметил, что у некоторых, очевидно, более смекалистых, носы и рты замотаны влажными тряпками, препятствовавшими проникновению слезоточивого газа в дыхательные пути. У трех или четырех человек в полувоенной форме прогрессивной Трудовой партии на головах были резиновые противогазы. Одно такое существо с зеленым лицом монстра приблизилось ко мне, остановилось и, сорвав маску, поцеловало меня. Это была Люси.

— Мы были с Кливлендом. Я не знаю, где теперь они с Хоби.

Она принялась шарить взглядом во всех направлениях.

— Кливленд Марш? — спросил я.

Товарищ Хоби по юридическому факультету. Я никак не ожидал от лидера «Пантер» появления на Марше мира. Да и Хоби, презиравшему классические методы борьбы, здесь тоже делать было нечего.

Люси запечатлела на моей щеке еще один поцелуй и, шагнув в сторону, опять слилась с течением людской массы.

Я подождал еще минут десять или около того, надеясь увидеть Сонни. Вскоре ветер подул в другую сторону, и у меня сильно защипало в глазах и запершило в горле. Закашлявшись, я побежал в сторону кампуса. Через несколько минут я был на том месте, где припарковал своего «жука», однако Сонни и там не оказалось. Постояв еще немного, я пошел дальше, подумав, что она могла поехать домой с кем-нибудь из знакомых. Позже выяснилось, что она была далеко впереди и оставила машину для меня.

Не зная этого, я брел по дороге и утешал себя мыслью, что с Сонни все в порядке. За яркими огнями Университетского бульвара на улицы, где находились оштукатуренные снаружи жилые здания, отбрасывавшие мягкие тени, опускался нежный тихий вечер. Теперь, когда я был вне суматохи и паники, я вдруг почувствовал, как сильно, упругими толчками ударяя в грудную клетку изнутри, бьется мое сердце. Почему-то побаливало плечо. Вечерняя прохлада воспринималась все острее. Вот-вот должен был появиться туман. Это ощущалось без труда: воздух становился густым, плотным, и его приходилось заглатывать вязкими кусками. Надышавшись газом, я теперь ощущал последствия: болело, даже жгло в животе, сильно слезились глаза. Я знал, что их нельзя растирать, и поэтому брел дальше, подставив лицо прохладному вечернему бризу с его приятной свежестью. Слезы, скатывавшиеся по щекам, я осторожно вытирал рукавом рубашки.

Когда я добрался до нашего дома, то услышал какой-то шорох: быстрые шаги, чей-то голос, нарочито приглушенный. Мне показалось, что в тени кто-то прячется, и даже не один. Я попятился, подняв руку, и громко спросил:

— Кто там?

Из-под наружной деревянной лестницы, предназначавшейся для эвакуации жильцов во время пожара, выступил Эдгар. Он остался в тени, перед полоской света, падавшего от фонаря, установленного над входом. Эдгар тяжело дышал. На висках поблескивали капельки пота. Выбираясь из охваченной паникой толпы, он лишился рубашки, и теперь на нем была лишь цветная безрукавка. Он выглядел еще более тонким и хлипким, чем мне казалось раньше. Эдгар откуда-то убежал. Из такого места, где ему не полагалось быть, подумал я. У меня мелькнула мысль, что он бежал, чтобы опередить полицию и заявить, что во время беспорядков находился дома. Наверное, пробирался сюда окольными путями, петляя по переулкам и задним дворам, опасаясь, что полиция, которой наверняка известны номера машин членов «Одной сотни цветов», может задержать его как зачинщика беспорядков. А может, он не хотел попасть в пробку на дороге в час пик и отправился пешком.

— Сет, — произнес Эдгар. Казалось, он целиком во власти переполнявших его чувств. — Все в порядке, — бросил он через плечо. Затем посмотрел на меня и повелительно кивнул в сторону лестницы.

Я медленно поднялся по ступенькам и остановился на площадке перед дверью нашей квартиры, однако не мог заставить себя войти. Какая-то неведомая сила удерживала меня. Я обернулся и посмотрел.

Эдгар, стоявший внизу, постучал по обшивке дома. Это был сигнал. Из-за угла вышли двое — Мартин Келлет, лидер студенческого профсоюза, в тяжелых мотоциклетных ботинках и какое-то бледное худенькое существо, которое я принял за женщину. У нее были растрепанные волосы цвета грязной воды, от холода защищала фланелевая рубашка, расстегнутая на груди. Женщина и Келлет несли свернутые носилки, вызвавшие у меня ассоциацию со скаутским лагерем, и кусок парусины, натянутый между двумя палками. Эдгар отступил в сторону, и они, согнувшись, зашли под пожарную лестницу.

Келлет успокаивающе заговорил с кем-то:

— Все в порядке, Рори. Потерпи немножко, товарищ. Вот так…

Кто-то вскрикнул от боли, а затем Келлет и женщина вышли из темноты. На носилках лежал человек. Несмотря на очень тусклый свет, я смог разглядеть, что его стопа вывернута под совершенно неестественным углом.

— Мы должны спешить, — сказал Келлет Эдгару. — Грузовик необходимо вернуть как можно скорее.

Эдгар пошел с ними. Калитка забора захлопнулась, щелкнув щеколдой. Взревел мотор грузовика, послышался хруст гравия под колесами. Затем в освещенном проеме входной двери опять появился Эдгар. Заметив меня на площадке, он стал медленно подниматься по лестнице.

— У него сломана нога, — пояснил он.

Я понимал, что сейчас не время и не место спрашивать, как это случилось. Произошло нечто. Нечто ужасное. И полиция Дэмона начнет расследование. Однако больше всего меня тронуло то, что Эдгар похлопал меня по плечу и двинулся дальше, даже не потрудившись оглянуться. Он знал, что ему не нужно меня опасаться.