Заброшенное метро - Михаил Назаров Страница 35

Наконец, тела под ногами закончились.

– Скорей, скорей! Поднажали! – бросил нам вырвавшийся вперёд Макс. Бежать, правда, пришлось недолго. Плавный изгиб туннеля переходил в широкий, но короткий прямой участок, заканчивающийся стеной. Вдоль путей здесь располагалась узкая платформа – мостик. А вместе с нашим туннелем, в этот прямой участок выходил ещё один туннель, параллельный. Я сразу понял, где мы. Такой тупик называется оборотным. Он находится за конечными станциями. Машинист загоняет состав на этот прямой участок и переходит по мостику в кабину последнего вагона, который становится головным. Дальше, по параллельному туннелю поезд вновь выходит на станцию, но уже с противоположной стороны. Значит, «Ленинградская» когда-то была конечной станцией на красной ветке. Новость из разряда "не кстати"…

В растерянности мы замедлили бег, перейдя на быстрый шаг.

– Оборотный тупик, ну надо же, а! – начал сокрушаться Макс. – Чё так не фартит-то сегодня!

– Куда дальше? – задыхаясь спросила Ксюха.

Мы завертели головами, и наши лучи забегали по стенам в поисках какого-нибудь укрытия. Перспектива бежать в параллельный туннель мне была совсем не по душе. Силы были на исходе. Ксюха, вон, совсем уже тяжело дышала.

– Дверь! – чуть ли не в голос крикнул Серёга. – Там, в стене, видите?!

– Тише ты, блин! – Зашипел на него Макс.

Я посветил в направлении его луча. В самом деле, почти в самом углу тупиковой стены над небольшой металлической лесенкой угадывался дверной прямоугольник. Раздумывать времени не было, – ещё немного, и нас точно заметят.

– Туда! – прошипел Макс.

Мы помчали вдоль мостика к спасительному убежищу. Уже подбегая к двери, я подумал, что если мы не откроем её раньше, чем тварь увидит нас, то нам конец. Экспонатов в этом музее мумий станет на четыре больше.

Дверь с надписью «ТПП-4» была закрыта на внутренний замок, но Макс ещё на бегу достал связку отмычек и уже держал её в руках. Поспеши, Макс, пожалуйста! – мысленно поторапливал его я, нервно переводя взгляд с замочной скважины на поворот туннеля позади нас. Показалось, что шаги ускорились. Замок на двери был чуть ли не самым простым. Я видел, как Макс вскрывает такие за пару секунд. Но сейчас его руки сильно дрожали от страха, и бесценное время, словно песок сквозь пальцы, безвозвратно ускользало. Наконец, раздался долгожданный щелчок.

– Готово! За мной! – Макс поднялся и, открыв дверь, исчез в тёмном проёме. За ним – Ксюха и Серый. Зайдя последним, я аккуратно прикрыл за собой железное полотно и повернул внутреннюю задвижку. Снова тихо щёлкнуло. Язычок замка вошёл в паз.

– Уфффф, – выдохнула Ксюха. – Кажется, успели.

– Надеюсь. – Сказал я, прислушиваясь к двери. Шаги в туннеле замедлились и остановились. Похоже, это уже у развилки, перед мостиком.

– Где мы? – шёпотом спросила Ксюха, светя на ряд пыльных металлических шкафов вдоль стены с множеством переключателей, тумблеров, рубильников и потухших лампочек на дверцах.

– Тягово-понизительная подстанция. – ответил Макс. И, подняв вверх указательный палец, добавил:

– Номер четыре.

Через несколько секунд шаги возобновились. Становясь громче, они неумолимо направлялись в нашу сторону.

– Проклятье! Она идёт сюда. Надо прятаться!

Макс заскулил и быстрым шагом направился в дальнюю часть подстанции, попутно дёргая дверцы шкафов. Все они были закрыты, да и спрятаться в них негде, там – оборудование. Мы поспешили за ним.

Помещение оказалось небольшим и замкнутым. Помимо шкафов, в дальнем углу находилось обустроенное рабочее пространство: письменный стол с ящиками. На нём в небрежном беспорядке раскиданы старые книги, газетные вырезки, раскрытые тетради с записями. Под столом – железный сейф, рядом стул, табуретка. У стены – подобие кушетки с шерстяным одеялом и свёрнутым вместо подушки ватником в изголовье. В соседнем углу – небольшой стеллаж с приборами и ящик с инструментами. Прятаться было негде.

Серёга подбежал к ящику и схватил попавшийся под руку молоток. Последовав его примеру, я вытащил из него тяжёлый разводной ключ-шведку. Взвесил его в руке, удовлетворённо кивнул. Макс не придумал ничего другого кроме, как взять в руки стул. Ксюха, недолго думая, схватила табуретку.

Вооружение у нас вышло – курам на смех, но всё же лучше, чем совсем ничего. Мы заняли позиции у входной двери и, замерев, приготовились к нападению, как раз в тот момент, когда шаги остановились снаружи.

– Ну давай же, тварь, попробуй. – прошептал Макс.

Я вспомнил, как трещал дверной косяк в комнате дежурной, когда девочка ломилась к нам, как летели щепки. Но здесь дверь была железная, и это повышало наши шансы.

Однако, все мои надежды в пух и прах разбил звук вставляемого в замочную скважину ключа.

– Ах ты ж сууучка… – Обречённо процедил сквозь зубы Макс перед тем, как ключ провернулся, и беззащитная дверь распахнулась настежь.

Не помню, кто из нас закричал первым, но подхватили все, и, замахнувшись инструментами и стульями, вместе мы бросились на проём.

– А ну, заткнулись нахрен! – грозно рявкнул на нас высокий силуэт.

Мы мгновенно закрыли рты и встали, удивлённо глядя как в помещение вместо девочки заходит какой-то бородатый дедок. Он поднял над головой тяжёлый путевой фонарь, смеряя нас не менее удивлённым взглядом. Затем закрыл за собой дверь и молча направился к кушетке, снял каску и бережно повесил её на торчащий из стены крючок. Обернувшись к нам, расстегнул рабочую старую куртку и присел на край стола, продолжая разглядывать нас.

Он был одет в утеплённый комбинезон такого же, как и куртка, тёмно-синего рабочего цвета. На ногах – видавшие виды стоптанные кирзовые сапоги. Его лоб покрывали глубокие морщины, а правую щёку – продолговатые шрамы. Рта практически не было видно из-за неопрятной, почти седой бороды. Пронизывающий насквозь волевой взгляд светло-серых глаз, создавал ощущение того, что эти глаза повидали в жизни многое. На вид ему было не меньше шестидесяти. Ещё я разглядел нашивку с фамилией на нагрудном кармане его куртки.

Из этого кармана он, не спеша, вытащил сигарету без фильтра и, чиркнув спичкой, прикурил её. Выпустив в нашу сторону облачко горького дыма, некто Фёдоров спросил:

– Вы кто, мать вашу, такие?