Окольцованные злом - Феликс Разумовский Страница 34

Вздохнув, Виктор Павлович аккуратно развесил Мишанины шмотки в шкафу, наркоту убрал подальше и, разложив на столе трофеи из карманов наркодельцов, принялся за них.

Так, ключи от входных дверей, пирожидкостный комплекс «Удар» — хорошая штука, поэффективней газового ствола будет; потертый кожаный лопатник с пятью тысячами баксов. Да, ребята попались, видно, непростые. Портативный электрошокер в форме пачки «Мальборо» — тоже неплохо. Зажигалка, сигареты, нож-прыгунок с рукояткой в форме женской ноги — занятная вещица, да и движок им можно заглушить в шесть секунд. А это что такое?

В руке Башуров держал карточку-заместитель — кусочек плотной бумаги, хорошо знакомый каждому, кто по долгу службы имеет дело с боевым оружием. Все очень просто: берешь в ружпарке свой табельный ствол, а картонку с личными данными оставляешь на его месте в ячейке, чтобы, значит, пусто в ней никогда не было. «Ну и дела». Ликвидатор вздохнул и, поднявшись, начал мерить комнату шагами. Вот теперь лицо его сделалось по-настоящему мрачным, потому что на карточке-заместителе, изъятой из кармана едва не убившего его амбала, значилось: «МВД РФ», а чуть ниже: «Капитан Коршунов А. С.»

* * *

«Здравствуйте, Дорогой Друг. Как у вас дела? Как здоровье, все ли в порядке?»

«Мое почтение, Аналитик. Дела идут — контора пишет. Здоровье в порядке, спасибо зарядке. Не томите, чувствую, у вас что-то интересное».

«Интуиция, Дорогой Друг, вас никогда не подводит. Пришел заказ на некоего Берсеньева Михаила Петровича, 1959 года рождения, адрес такой-то, денег столько-то, стопроцентная предоплата, однако просят сработать медленно и печально, чтобы клиент помучился. Что-нибудь вроде «боливийского галстука», поэтапной кастрации или накачивания быстродействующего герметика в задний проход».

«Полимер в толстую кишку? Чего ж тут интересного, дорогой Аналитик? Для педерастов разве что».

«Минуточку, Дорогой Друг, сейчас я вам покажу физиономию клиента, вот так, в фас и в профиль… Ну, каково?»

«Да, бывают чудеса на свете, это же Борзый, только шевелюра подлиннее. А что говорит компьютер, вы, надеюсь, задействовали программу двойников?»

«Обижаете, Дорогой Друг. Машина с девяностопроцентной вероятностью утверждает, что Башуров и Берсеньев однояйцевые близнецы-братья. Как Ленин и партия».

«Да, тайны мадридского двора. Я попрошу вас, Аналитик, узнать дату смерти и место захоронения матери Борзого. Без сомнения, он будет на кладбище на девятый день, ликвидаторы — люди до смешного сентиментальные. Глядишь, и братец его, Берсеньев, подтянется. Да… Благодарю вас, конец связи».

«Вам, Дорогой Друг, насчет ликвидаторов, конечно, виднее. Но что-то за вами особых сантиментов я не замечал. Всего хорошего. До свидания».

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

«Вот она жизнь, менты в наркомы подались… Хотя, конечно, не факт, карточка-заместитель может быть и не его. Только, спрашивается, какого хрена он ее тогда с собой таскал? — Башуров достал из ящика нераспечатанную пачку «Парламента», закурил. — Наверняка и удостоверение было, просто в спешке не нашел. Крысы теперь читают». Он усмехнулся. Вернулся к столу и, обнаружив и водительские корки на имя Коршунова, удостоверился в правоте своих мыслей. Виктор Павлович затушил сигарету, хмыкнул, хрустнул чьей-то начатой упаковкой «Сумамеда» и принялся неторопливо листать записную книжку Берсеньева.

В основном вся она была посвящена слабому полу: против каждого женского имени были аккуратно проставлены телефон, обхват груди, талии и бедер, цвет волос и оценка по десятибалльной шкале. Открыв страницу на букву К, ликвидатор между Клавой М. и Кариной С. легко отыскал рабочий и домашний номера брюнетки Кати П. с габаритами 90-62-92, оцененной всего в семь условных единиц. «Так, — он опять нервно заходил по комнате, — бурный роман необходимо экстренно заканчивать. Вряд ли Мишаня названивал своим бабам с коммунального телефона в общем коридоре. Наверняка, мудак, звонил по сотовому». А это значит, все номера забиты в памяти компьютера и в конце концов бандиты ли, менты ли — неважно — выйдут на Катю. Остальное — дело техники.

«Да, Башуров, жила себе баба спокойно, ковырялась в своих исторических древностях. Так нет же влез, изгадил ей жизнь. Роковой самец, блин! Да эти уроды за свои сто тысяч кому угодно матку вывернут. — Виктор Павлович на мгновение представил Катю распятой вниз головой, с отрезанными сосками и клитором, исходящую кровью и животным криком, однако вместо страха за ее жизнь почему-то испытал возбуждение. Он опять себя обругал, мотнул головой, отгоняя видения в стиле Босха, и решительно подошел к окну. — Ладно, надо что-то думать».

Кипучая натура ликвидатора одними мыслями, однако, не ограничилась. До самого вечера он занимался организационными вопросами. Первым делом рассовал деньги и наркотики по персональным сейфам. Затем тщательно продумал возможные варианты развития ситуации. И напоследок, помня мудрость древних: хочешь мира, готовься к войне, — привел в идеальное состояние модернизированный браунинг образца 1903 года, перекрещенный стараниями товарища Токарева в пистолет ТТ.

Наконец желудок киллера напомнил, что неплохо было бы поужинать. Жрать в одиночку? Нет, только не сегодня. Виктор Павлович покинул гостеприимную «Чайку», мечтая о бастурме, купил на рынке свиную вырезку и неторопливо попилил на Васильевский. Спешить особо было некуда, Катерина, наверное, еще на службе, а потому дорожные заторы его не раздражали, он даже всю дорогу напевал что-то веселенькое, типа: «Другому пасть порвал и выдал плюху, а остальному откусил пол-уха…»

Однако выяснилось, что сегодня Катя с работы отпросилась пораньше: какое может быть искусство на больную голову? К приходу Башурова она уже выспалась, приняла душ и прикидывала, чем бы перекусить, так что он со своей свининой оказался как нельзя кстати.

— У нас сегодня вечером мероприятие. — Катя принялась жарить мясо сама, было заметно, что ей здорово хочется есть. — Люська Балашова отмечает защиту кандидатской, ну скромно так, на дому, по-стариковски. Ты как?

— Я всегда за приятное общество. — Ликвидатор нетерпеливо наколол на вилку дымящийся кусок свинины, хищно ощерясь, надкусил и принялся с энтузиазмом жевать. — Катерина Викторовна, готово.

Быстро разложили мясо по тарелкам, достали вчерашние салаты и наелись так, что сразу захотелось прилечь. Однако в постели обоим стало не до сна, время полетело стремительно и незаметно. Словом, к Люське выбрались только в девятом часу. Не догадываясь об автомобилистских наклонностях Башурова, Катя усадила его рядом с собой на «кресло смертника», слегка погрела выстуженный двигатель и лихо взяла с места. Путь предстоял неблизкий — в Купчино.

На Московском в хвост «пятерке» пристроился нахальный «шевроле-блайзер». Наплевав на безопасность движения, он прижался вплотную к бамперу, слепил мощными фарами и наконец взревел могучим, подобным паровозному, гудком. «Щас тебе, ублюдок». Озверевшая от подобной наглости Катерина дорогу уступать и не подумала: проезжая часть свободна, обгоняйте! А на красном они встретились. Джип встал справа от «пятерки», тонированное стекло на водительской дверце опустилось, и гладкобритый рулевой жестом предложил ликвидатору сделать то же самое. «Опять начинается». Раздраженно вздохнув, Виктор Павлович принялся крутить ручку подъемника.