Холодная песня прилива - Элизабет Хейнс Страница 34

Фиц — другое дело. Может быть, если я сумею как следует разыграть свои козыри, прикидывала я, так и денег на желанный побег скоплю быстрее.

Денек выдался на славу, прямо-таки летний: высокое голубое небо над головой, такое яркое, что глазам больно, с росчерками от самолетов и редкими облаками. Все тихо, блестит и переливается река. Тепло, хотя обогреватель давно погас, даже угли остыли. Дверь в рубку поддалась с трудом — дерево отсырело и разбухло. Вот чем надо сегодня заняться, хоть отвлекусь. Снаружи было прохладно, но воздух такой чистый и свежий, что я с удовольствием сделала несколько глубоких вдохов.

Вокруг тишина, похоже, все еще спят. Тихо и на парковке, «транзит» Лайма и Джоанны на месте, «фиеста» Морин и Пэта тоже. Еще одну машину я не признала. Дверь в офис открыта. С виду все как обычно. Я ожидала в эту ночь еще каких-то ужасов, но утро казалось таким обычным, таким хорошим, что я почти устыдилась своих глупых страхов.

Я вернулась в каюту за свитером, а заодно поставила на огонь чайник. Сквозь открытую дверь в салон хлынул теплый воздух, и пар от чайника поднимался облачком.

Я прошлась наждаком по кромке двери, ведущей в рубку, полюбовалась, как кружится и танцует в солнечном луче пыль. Марина между тем оживала. Первой вынырнула Морин с пакетами для покупок в руках. Со своей палубы она окликнула меня:

— Что-нибудь нужно?

— А куда ты едешь?

— На рынок.

— Нет, спасибо! Счастливо!

Она помахала мне и двинулась на парковку.

Дверь стала открываться получше, но еще далеко не идеально. Я прикинула, стоит ли вытаскивать верстак и стругать дверь. Нет, пока можно обойтись. Я снова взялась за работу и, погрузившись в нее, перестала замечать ход времени. Плечи слегка ныли.

С грохотом распахнулась дверь на палубу Джоанны. Донеслась музыка. Я узнала ее мгновенно: «Венера в мехах» группы «Велвет андерграунд». Когда-то — целую жизнь тому назад — я под нее танцевала.

Запахло беконом. Интересно, это Джоанна жарит? Я ненадолго прервалась, хорошенько потянулась, выпила кофе. Он успел остыть, в чашке плавали опилки.

Наконец я закончила работу, в каюте было полно опилок. Сил прибирать не осталось. Я бросила все как есть и направилась к «Крашеной леди». Джоанна как раз выбралась на палубу с тарелкой и кружкой, от которой поднимался пар. Заметив меня, она помахала мне рукой:

— Хочешь? Лайм нажарит.

— Нет, спасибо, — покачала я головой.

— Тогда выпей кофе.

Я спустилась к ним в каюту. Лайм, в джинсах и голый до пояса, трудился на камбузе, встряхивая скворчащую, дымящуюся сковородку. Я с тайным удовлетворением отметила, что беспорядок у них почище моего.

— Доброе утречко, — бодро приветствовал меня Лайм. Сам он выглядел так, будто и не спал.

— Привет, — ответила я. — Ты как?

— Неплохо. Ночка была веселая. Мэнда праздновала день рождения.

— А, — сказала я, отыскала чистую кружку и налила себе кофе из кастрюльки. Молоко добавлять не стала и вышла на палубу.

Джоанна уже уселась там, подставив лицо солнцу и за обе щеки уплетая сэндвич с беконом.

— Говорят, вы славно провели ночь. Мэнда — это кто?

— Сестра, — пробормотала она с набитым ртом.

— А, так вы помирились?

— Другая сестра.

Синяк у нее под глазом уже начал желтеть, и теперь его можно было принять за последствия недосыпа. С реки послышался шум мотора, он все нарастал, а потом пронесся мимо и вновь стал затихать. Солнце приятно грело лицо.

— Этот полицейский вроде бы симпатичный, — сказала она будто невзначай.

Я взглянула на нее: на лице Джоанны блуждала лукавая улыбка.

— Джим Карлинг? Симпатичный. Он мне понравился. Как вы провели ночь?

— По городу шатались. В «Джордж Волтс» заглянули в том числе.

— А вернулись когда?

— Не знаю. Поздно. А что?

— Просто думала, не видели ли вы вчера чего-нибудь. Кого-нибудь. На парковке, я имею в виду.

Судя по ее лицу — никого.

Возвращаясь на «Месть», я заприметила на понтоне Малькольма: он чинил трубу, соединявшую его баржу с центральным водопроводом, колотил гаечным ключом, и грохот эхом отдавался от стен офиса. Лицо Малькольма раскраснелось, на лбу проступили бисерины пота.

Завидев меня, он прервался.

— Плохо дело? — спросила я.

— Думаю, засор, — ответил он. — Напора никакого.

Мне хотелось предупредить его, что, колотя по трубам, он вряд ли решит проблему, но вид у Малькольма был такой несчастный, что я воздержалась от советов.

— Выпить хочешь? — спросила я.

Лицо его просветлело.

— Пиво осталось?

— Конечно. Разве что чуток нагрелось.

Мы устроились на солнечной стороне палубы. На этом самом месте мы с Беном несколько дней назад пили пиво.

— Как Джози?

— Более или менее, — ответил он. — Ночью не спала, сейчас прилегла чуток вздремнуть.

— Ужасно жаль, — сказала я.

— Чего я не догоняю, — заговорил он, — почему Освальда? И с чего они взялись по ночам убивать кошек? Ерунда какая-то.

— Ну да.

— Сволочи!

— Я слышала, как кто-то убегал.

— Видеть не видела?

— Нет.

Он покачал головой, сделал большой глоток пива и негромко рыгнул.

— И почему рядом с твоей баржей?

Я пожала плечами. Сумей я придумать, как сменить тему, я бы давно придала разговору иное направление.

— Я так прикидываю, ты кого-то сильно обозлила в Лондоне.

— Только не я, — попыталась я выдавить из себя смешок.

— Ты, часом, не сбежала с выручкой или еще что?

— Не-а.

— Ну-ну, — сказал он. — Уверен, дело нечисто. Лондонские бандиты, они в игры не играют, знаешь ли. Ты явно им здорово насолила. Или у тебя есть что-то, что они ищут.

Он продолжал бубнить, а я уставилась на другой берег, делая огромные глотки пива и стараясь не подавиться. Ни разу я не вспомнила о нем — о дурацком свертке Дилана. Конечно же все дело в нем.

— Ты чего? — Малькольм с тревогой смотрел на меня.

Я не сразу ответила. Малькольм уставился на бутылку пива, которую я придерживала на колене. Я тоже стала смотреть на нее, удивляясь, чего это она пляшет, и не сразу сообразила, что это у меня руки трясутся.

Я поставила бутылку на палубу и принялась растирать ладони о джинсы в надежде унять дрожь.