Брат Томас - Дин Кунц Страница 34

Преданность выбранной работе и нестандартные методы помогали Мириам добиваться неплохих результатов. Джалисса, к примеру, получила дипломы двух колледжей и занимает ответственный пост в гостиничном бизнесе.

И многих других девочек Мириам удержала на пути истинном, не дала свернуть на кривую дорожку. Казалось бы, со временем о ее жизни должны снять фильм, в котором главную роль сыграет Холли Берри.

Вместо этого кто-то из родителей пожаловался, что в своих контактах с девочками Мириам обращается к религии. И организация активистов-адвокатов подала на Мириам, сотрудницу государственного учреждения, в суд, поскольку в Соединенных Штатах церковь отделена от государства. Адвокаты хотели, чтобы в беседах с девочками она перестала упоминать религиозные примеры, и требовали, чтобы она убрала татуировку «Deo gratias» или поверх нее сделала бы какую-то другую. Они не сомневались, что, беседуя с девочками один на один, Мириам оттягивала вниз нижнюю губу и разлагала невинные души.

Если вы подумали, что этих горе-адвокатов высмеяли в суде, то вы ошиблись. Этого не произошло. Как не сняли и фильм с Холли Берри. Суд встал на сторону активистов.

Обычно государственных служащих не так-то легко выгнать с работы. Профсоюзы предпринимают неимоверные усилия, чтобы сохранить работу клерку-алкоголику, который появляется на рабочем месте только три дня в неделю и треть рабочего дня проводит в туалетной кабинке: прикладывается к фляжке или блюет.

А вот Мириам профсоюз оказал только номинальную поддержку. В результате она с работы ушла. И только несколько лет спустя, сменив еще несколько работ, услышала зов к жизни, которую и ведет в настоящий момент.

Сидя за столиком, просматривая какие-то списки, она подняла голову, когда я приблизился к сестринскому посту.

— А вот идет юный мистер Томас, как всегда окутанный облаком загадочности.

В отличие от сестры Анжелы, аббата Бернара и брата Костяшки, она ничего не знает о моем даре. Мастер-ключ и другие привилегии интригуют ее, и, возможно, она о чем-то догадывается, но лишних вопросов не задает.

— Боюсь, сестра Мириам, вы принимаете за загадочность мое постоянное состояние недоумения.

Если бы о ней все-таки сняли фильм, продюсеры поступили бы правильно, пригласив на главную роль Королеву Латифу, [18]а не Холли Берри. Сестра Мириам и по комплекции, и по манере держаться больше походила на Латифу, да еще и обладала королевской харизмой.

Ко мне она относится дружелюбно, но при этом с некоторой настороженностью, словно знает: я определенно что-то скрываю, пусть даже и не набедокурил.

— Томас — это английское имя, — заметила она, — но, похоже, у тебя в семье были ирландские корни, учитывая, как легко слетает ложь с твоего языка, словно ты намазываешь теплое масло на булочку.

— Никакой ирландской крови, будьте уверены. Но если бы вы знали мою семью, то согласились бы, что во мне есть странная кровь.

— Ты не думаешь, что удивил меня этим, дорогой?

— Нет, не думаю. Могу я задать вам несколько вопросов о Джейкобе из четырнадцатой комнаты?

— Женщина, которую он рисует, его мать.

Иногда у меня возникает ощущение, что сестра Мириам умеет читать мысли других.

— Его мать. Я так и подумал. Когда она умерла?

— Двенадцать лет тому назад, когда ему было тринадцать. Он был с ней очень близок. И она, похоже, очень любила его.

— А отец?

Сестра Мириам помрачнела.

— О нем ничего не известно. Мать Джейкоба не была замужем. Перед смертью она устроила сына в интернат при другой церкви. Когда мы открылись, его перевели сюда.

— Мы с ним поговорили, но понять его не так-то просто.

Вот тут на лице сестры Мириам отразилось удивление.

— Джейкоб говорил с тобой, дорогой?

— В этом есть что-то необычное?

— С большинством людей он не говорит. Слишком застенчивый. Я иной раз могу вытащить его из кокона… — Она наклонилась вперед, всмотрелась в меня. — Мне не следовало удивляться тому, что он с тобой заговорил. Совершенно не следовало. В тебе есть что-то особенное, заставляющее людей открываться, не так ли, дорогой?

— Может, все дело в том, что я умею слушать.

— Нет, — она покачала головой. — Не в этом. Ты не просто умеешь слушать. Ты потрясающе слушаешь, дорогой.

— Спасибо, сестра.

— Ты видел, как малиновка сидит на лужайке, склонив голову, пытается услышать червяков, которые ползают в земле под травой? Если бы ты сел рядом с малиновкой, то услышал бы червяка первым.

— Интересно. Весной нужно будет попробовать. Так или иначе, разговор у него загадочный. Он говорил о дне, когда ему не разрешили выйти в океан, но, цитирую, «они пришли, и зазвонил колокол».

— «Никогда не видел, где звонил колокол, — процитировала сестра Мириам, — и океан движется, поэтому колокол, который звонил, переместился куда-то еще».

— Вы знаете, что он хочет этим сказать? — спросил я.

— Пепел его матери развеяли над морем. Под колокольный звон. Джейкобу рассказали об этом.

Память услужливо подсказала: «Джейкоб только боится, что поплывет не в ту сторону, когда придет темнота».

— Ясно, — я вновь почувствовал себя Шерлоком. — Он тревожится, что не знает места, где рассеяли пепел, он знает, что океан всегда движется, вот и боится, что не сможет найти ее, когда умрет.

— Бедный мальчик. Я тысячу раз говорила ему, что она на Небесах и придет день, когда они вновь будут вместе, но мысленная картинка, на которой ее уносит океан, такая яркая, что стереть ее нет никакой возможности.

Мне захотелось вернуться в комнату четырнадцать и обнять Джейкоба. Объятьями, возможно, и не поможешь, но хуже от них точно не станет.

— А кто такой Кого-не-было? — спросил я. — Он боится Кого-не-было.

Сестра Мириам нахмурилась.

— Никогда не слышала, чтобы он произносил это странное имя. Кого-не-было?

— Джейкоб говорит, что он был полон черного…

— Черного?

— Я не знаю, что это означает. По его словам, он был полон черного, когда пришел Кого-не-было и сказал: «Пусть он умрет». Это было давно, до океана, колокола и уплытия.

— До смерти его матери, — истолковала сестра Мириам.

— Да. Совершенно верно. Но он до сих пор боится Кого-не-было.

Она вновь всмотрелась в меня, словно надеялась проткнуть взглядом окутывавшее меня облако загадочности, которое лопнуло бы, как воздушный шарик.

— Почему ты так заинтересовался Джейкобом, дорогой?