Убивающий взглядом - Татьяна Рубцова Страница 33

— Назад! — рявкнул Игорь Николаевич, хватая револьвер обеими руками.

Данил попятился, повернулся и резко вышел. Тут его схватили, заломили руки так, что он не мог пошевелиться, защелкнули на запястьях наручники и выволокли через комнату, полную милиционеров на крыльцо и с него — в синий «Джип». Затолкав его в машину на последнее сидение, ему на голову надели мотоциклетный шлем. Тогда только его отпустили, стиснули по бокам и машина тронулась.

Парни, сидевшие рядом с ним, курили, матерились и делали все, чтобы показать, что им все нипочём. Скоро в салоне все скрылось в дыму, несмотря на то, что все окна в машине были открыты. Данил, не привычный к табачному дыму, начал кашлять и кашлял, пока не разболелась грудь. А парни курили и курили, пуская дым прямо в защитное стекло мотоциклетного шлема, и смеялись, словно это была самая лучшая шутка на свете.

Наконец они приехали. Машина остановилась во дворе загородной дачи за очень высоким забором. Где-то в глубине двора в темных вольерах лаяли псы, судя по голосам, разной породы.

Данила вытащили из «Джипа» и повели по дорожке, вымощенной садовой плиткой, к дому. Там, на широкой террасе, прямо на крыльце, сидел мужчина в серо-красном спортивном костюме. Был он похож на школьного тренера по боксу: приземистый, плотный, с перебитым носом.

Поднявшись по ступенькам, парни снова схватили Данила и заставили его наклониться, выламывая руки.

— Поклонись дяде, сученок.

— Ну, зачем вы так. Он не ссученый, это ему еще предстоит, — мужчина поднялся на ноги. Голос у него был ровный, приятный. — Подержите-ка его, ребятки.

Он не торопливо приблизился, протянул руки к шлему, нащупал две скобы ремня и защелкнул на них крошечный замок.

— Вот и все. Пустите его.

Данил переступил на месте, когда его отпустили, покачнулся и выпрямился, глядя сквозь затемненные пластины шлемных очков. Шлем был металлический, старый и непривычно сидел на голове.

— Железная маска, в натуре!

— Есть-то сможешь?

— Тебе говорят!

Данила толкнули, он повернулся в ту сторону и снова посмотрел на незнакомца. Тут на дорожке появился Игорь Николаевич, оставивший свою машину за воротами. Он быстрым уверенным шагом подошел к мужчине.

— Здоров будь, Тарас.

— Здорово, здорово. Сделал все же?

— Ну да. Могу ехать домой?

— Ты погости. Нужен будешь. Ребята, загоните его машину в гараж. А парнишку отведите в ту комнату, знаете? И накормите. Наручники, я думаю, можете снять. Он у нас скоро ручным станет, — и он, проходя, покровительственно хлопнул Данила по плечу.

Тот дернулся, как от ожога. Мужчина хмыкнул, покачал головой и тоном доброго старого дядюшки проговорил.

— Накормите его получше и без надобности не задевайте.

Они с Игорем Николаевичем прошли в дом, в богато обставленную гостиную. Это была действительно гостиная, предназначенная для приема гостей и отдыха. Мягкая мебель, низкие столики, бар, телевизор с большим экраном, музыкальный центр.

— Присаживайся. Ты обедал?

— Не успел.

Тарас подошел к маленькому динамику, стоявшему на подставке и нажал кнопку:

— Обед в гостиную, — тихо сказал он и повернулся к Игорю Николаевичу. — Что пить будешь?

— Что-нибудь полегче, я за рулем.

— Грузинское вино, красное и белое. Вот и все, теперь садись. Что это? — Тарас прислушался и повернул голову. Где-то за стеной, приглушенный, снова раздался грохот.

В открытой двери снова показался один из парней, приехавший с ними на «Джипе». Был он взъерошен и обескуражен.

— Этот, там, в него словно бес вселился.

— Что такое?

— Мы сняли с него наручники, а он трех парней, как на нечего делать, словно… Он перебил там все, что можно.

Тарас удивленно моргнул, повернулся к Игорь Николаевичу, потом к парням и расхохотался, чтобы не потерять лицо.

— И что говорит психология в таких случаях? — спросил он вкрадчиво.

— Не надо было снимать наручники.

— Это я сам решу.

И едва сдерживаясь, Тарас прошел к выходу. Дверь в ту самую комнату была закрыта. Тарас дернул ее за ручку, а парень, шедший за ним, громко постучал. Что-то упало внутри комнаты, загремело, началась возня и дверь наконец открылась.

— Сколько вас здесь? — недовольно спросил Тарас, глядя на кучу человеческих тел на полу.

— Все девять.

— Красота. На кой черт вы мне нужны, если всем чохом не можете справиться с одним мальчишкой.

— Да, мы…

— Засохни.

— Куча на полу распалась, человеческое тело, стремительное, как молния, бросилось к нему, свалило и железные пальцы впились в горло.

Сверху на них набросились все, кто был в комнате, и только Игорь Николаевич посторонился к стене, наблюдая за всем с нескрываемым интересом.

Куча снова распалась. Уже не человек, а дикий зверь вырвался снова и еще только выпрямляясь, рванулся к выходу.

— Мать его! Хватай!

— Выпускай доберманов. Только доберманов, — еще лежа на полу, заорал Тарас, и тут только сообразил, что командовать лучше стоя.

Данил, весь разодранный, бежал к воротам. Он уже почти достиг их, когда к нему из угла двора рванулись четыре добермана. Это была гордость питомника, могучие, натасканные псы, уже не животные, а орудия убийства. Мощными скачками, уже не лая, а ревя, неслись они за человеком.

Первым прыгнул черный кобель без единой подпалины. С размаху ударив лапами в поясницу бегущего, он сбил его с ног, вцепившись в воротник куртки. Перекатившись на спину, Данил схватил его за ошейник и с силой сжал. Пес боролся молча и остервенело, но руки отчаявшегося человека были сильнее. И тут три остальных пса набросились на него, хватая за все, что попадется и рвясь к горлу. Данил отбивался ногами и закрывался руками, инстинктивно отдаляя свою смерть.

— Назад!

Но собаки остервенели так же, как и человек.

— Назад! Фу! Успокойся! — кричали люди, растаскивая их.

Данил приподнялся. Псы с ревом рвались к нему, и люди едва удерживали их. Тарас склонился к самому лицу Данила, скрытому наполовину мотоциклетным шлемом.

— Я раздавлю тебя, поломаю, но все равно заставлю работать на меня. Покажите ему Питера.

Пятеро парней подняли Данила, заломив ему назад руки. Так его потащили, мешая друг другу и путаясь друг у друга в ногах, к вольерам. Там, в самой последней клетке метался американский бульдог, не очень крупная, но очень тяжелая и злобная собака. Пес ревел как тигр. Увидев людей, он рванулся к металлической сетке, и парни, склонив Данила, прижали его голову прямо перед мордой пса. Металл звякнул о металл, пес, отскочив, прыгнул на сетку вновь, упершись толстыми лапами на уровне человеческих плеч, а огромная тяжелая голова зависла на уровне его лица. Горячий, смешанный со зловоньем рев вырвался из разинутой пасти зверя, клыки влажно светились в полумраке и с черных губ капала слюна.