Седьмое таинство - Дэвид Хьюсон Страница 33

Фальконе велел Розе отыскать какого-нибудь водителя.

— Но я никого из них не знаю.

— Видите этого огромного офицера в мундире? Того, что, кажется, готов выскочить отсюда, так ему хочется курить.

— Это Таччоне. Думаю, это он.

— Именно Таччоне. Вы совершенно правы. А говорите, что не знаете водителей.

— Иной раз так случается, что я, оказывается, знаю больше, чем думала раньше.

— Сочувствую.

— Извините. Я вполне вас понимаю. Мне сказали, что вы едва не погибли.

— Про меня много чего говорят. Скажите Таччоне, чтобы подогнал сюда машину. Мы отправляемся с визитом.

— К кому?

— К человеку, с которым вы уже встречались. Да и я тоже — много лет назад. К Беатрис Браманте.

На лице Прабакаран появилось выражение озабоченности.

— Не беспокойтесь, — буркнул Фальконе. — Я постараюсь действовать мягко.

Бывшая жена профессора жила в одном из больших и густонаселенных кварталов на Мастро Джорджио, в пяти минутах езды. Эти дома уже стали частью истории района, их построили сто лет назад — возвели вокруг двориков в центре и соединили открытыми переходами; семь сотен маленьких квартирок размером со спичечную коробку, этаких городских ячеек, жители которых ютились в жуткой тесноте. В прежние времена, в бытность Тестаччо одним из беднейших кварталов Рима, эти квартирки были так переполнены, что некоторым из обитателей приходилось постоянно ночевать на полу подвесных переходов. Но с тех пор здесь кое-что изменилось, правда, не слишком. Впрочем, тел, закутанных в самодельные одеяла, больше видно не было. Некоторые квартирки теперь стали частной собственностью, и за них на грабительском рынке жилья запрашивали круглые и все время растущие цены. Но большая часть по-прежнему сдавалась в аренду, и там проживала весьма пестрая публика из местных, иммигрантов и студентов, тех, кто всегда ищет жилье подешевле.

Лео попытался припомнить, каким был дом Браманте на Авентино. Весьма солидная семейная вилла, хорошо обжитая, хоть и немного обветшавшая. Такая собственность даже в те времена должна была стоить целое состояние. Отличное местоположение, на холме, смотрит прямо на Большой цирк, сад значительных размеров, совершенно изолирована от мира — добрых пятьдесят метров до ближайших домов с обеих сторон.

Когда палец Фальконе завис над кнопкой звонка у двери в микроскопическую квартирку, он невольно подумал о том, как низко Беатрис Браманте опустилась по социальной лестнице. Дело об исчезновении Алессио — рассудок инспектора полиции отказывался пользоваться словом «смерть», не имея на то неопровержимых доказательств — было неотличимо от прочих дел, связанных с пропажей ребенка, с которыми ему приходилось сталкиваться. Круги по воде, последствия, дальнейшие трагедии становились заметны лишь с годами. У некоторых на это уходила вся оставшаяся жизнь. А иногда и целой жизни не хватало, чтобы детали истории, боль и мрак, выплыли на свет божий и рассыпались, превратившись в ничто.

Дверь отворилась. В первый момент инспектор даже не узнал ее. Хозяйка здорово постарела. Волосы Беатрис были такими же длинными, но теперь стали совершенно седыми. Вытертый до основы синий кардиган с длинными рукавами, которые она зажала в ладонях, туго обтягивал костлявое тело. Умное и привлекательное лицо, которое Лео помнил, теперь покрылось морщинами. Вместо трагического недоумения, которое Фальконе хорошо запомнил четырнадцать лет назад, на нем теперь застыло мрачное и горькое выражение.

Ей потребовалось некоторое время, чтобы понять, кто к ней пришел. И тогда в глазах Браманте возникло ни с чем не сравнимое выражение лютой ненависти.

— Что вам угодно? — резко спросила несчастная, скрипнув зубами. — Мне нечего вам сообщить, Фальконе. Совершенно нечего.

— Ваш муж…

— Мой бывший муж!

Лео кивнул:

— Ваш бывший муж вчера убил человека. Мы полагаем, что он и до этого убивал. Сегодня утром, кажется, пытался убить и меня.

Это не произвело на нее ни малейшего впечатления. Лед не треснул.

— Меня это совершенно не касается. Никаких…

Хозяйка замолкла и уставилась в пространство, не глядя на стоявших перед ней троих полицейских, — застывшая фигура, олицетворение ярости.

— Синьора, — вдруг вмешалась Прабакаран. — Извините меня. Это все моя вина. Мне не следовало нынче утром являться к вам одной. Это было ошибкой с моей стороны. Пожалуйста, повторите то, что вы рассказали мне утром. И мы сразу уйдем.

Беатрис не двинулась с места. Лео Фальконе заглянул в квартиру. Маленькая комнатка, битком набитая холстами.

— Вы по-прежнему рисуете? Да, следовало ожидать…

На холстах, насколько было видно, присутствовал один и тот же сюжет. Со всех картин смотрело юное лицо с синими глазами, оно словно бросало вызов всему, что было перед ним, спрашивало о чем-то, а о чем, оставалось только гадать.

— Мне необходимо найти Джорджио, прежде чем он успеет наделать новых глупостей. Кроме того, я хотел бы наконец закрыть дело Алессио. Раньше это сделать было невозможно. Вокруг него… — инспектор некоторое время подыскивал нужное слово, — …подняли слишком много шума. Что весьма печально и достойно сожаления. Но теперь я твердо намерен выяснить, что с мальчиком случилось, и покончить с этим раз и навсегда. С вашего разрешения…

Она что-то сказала, но Фальконе не расслышал. Впрочем, вероятно, это было всего лишь проклятие. После чего хозяйка распахнула дверь пошире, хотя и явно очень неохотно.

— Благодарю вас. — Фальконе поманил Прабакаран за собой.