Окаянный талант - Виталий Гладкий Страница 33

– Алька, это ты?!

– Нет, тень отца Гамлета.

– Вот так сюрприз. Входи…

Щелкнул язычок электрического замка, и Олег очутился в подъезде.

Он разительно отличался от подъезда его дома. Художнику показалось, что он попал в вестибюль какого-нибудь банка. Новая плитка на полу, красиво отделанные стены, на окне гардины, живые цветы в больших керамических горшках, картины, возле двери коврик, рядом с дверью – электрическая машинка для чистки обуви…

«Шикарно живут наши бизнесмены… – не без зависти подумал Олег. – Не то, что мы, голота…»

Как-то так получилось, что его дом, хотя и находился в центральном районе города, но не считался престижным. Поэтому в нем продолжали жить простые люди, тогда как многие квартиры в соседних домах были выкуплены «новыми» русскими.

– Алька… – Милена буквально прыгнула ему на шею и поцеловала взасос. – Сто лет тебя не видела. Как хорошо, что ты пришел… Ой, это мне?! – воскликнула она, когда Олег вручил ей букет. – Спасибо, Алька, огромное спасибо. Тронута. Обожаю полевые цветы.

– Милка, только не совращай меня страстными поцелуями. Я мужчина холостой, а потому женщины мне пока еще не надоели. Как бы чего не вышло.

Милена рассмеялась грудным зовущим голосом и ответила:

– А это я, чтобы напомнить тебе о нашей беспечной юности. Иначе ты не раскрепостишься. Я тебя знаю. Гении все такие – зажатые.

– Нашла гения…

– Не нужно прибедняться. Ты был лучшим на курсе. Уж я-то знаю. Что стоишь? Проходи. Не смущайся, у меня гости.

В просторной гостиной был накрыт стол, вокруг которого сидело несколько человек. Они уже были на хорошем подпитии, поэтому не обратили на Олега особого внимания. За исключением одного человека. Художник мысленно возопил: «Не может быть!»

Навстречу ему приветливо скалился Хрестюк.

– Как приятно видеть знакомое лицо! – с воодушевлением воскликнул поэт, ловким движением поймал безвольную руку Олега, и с воодушевлением потряс ее. – А я думаю, с кем выпить?

– Привет, – буркнул Олег и сел на стул рядом с Хрестюком. – Я рад, что могу решить твою проблему.

Возле стола было всего два свободных места: одно – во главе – конечно же, принадлежало Милене, а второе оказалось свободным. Видимо, Хрестюк пришел без дамы.

В это время в гостиную вихрем влетела Милка с двумя бутылками виски в руках, быстро познакомила Олега со всеми присутствующими (кое-кого он уже знал), и все дружно выпили за товарища, присоединившегося к их компании. Потом выпили еще, и еще, и еще…

Тосты были просты, бесхитростны, но по сути: «Ну, за единение!», «Ну, за искусство!». И так далее.

Олегу хотелось поболтать с Миленой, но ее вниманием завладел крутой мэн с золотой цепью на шее. Художник знал его – это был известный в городе банкир, из молодых.

Банк ему сделал папа, он же нашел денежных клиентов, но юнец считал, что у него семь пядей во лбу и потрясающая коммерческая хватка.

К Олегу прилип, как жевательная резинка к штанам, Хрестюк. Он наконец нашел благодарного слушателя и молол языком без остановки.

– … В милицию вызывали, расспрашивали о Фитиалове, – бубнил Хрестюк с таинственным видом. – Мужики говорили, что у него на квартире и в мастерской был обыск. Как тебе все это?

– Никак. Наверное, обычная процедура. Я в этом мало смыслю.

– Вот! Все думают, как ты. Ничего подобного. Если так глубоко копают, значит, у органов есть какие-то сомнения.

– Какие могут быть сомнения? Судя по твоему рассказу, Фитиалова сбил грузовик. Водитель задержан. Обычное дорожно-транспортное происшествие. Которое предполагает следствие и суд. Фитиалову угораздило попасть в статистику. А статистика говорит, что в нашей стране каждый год по причине ДТП гибнет более тридцати тысяч человек.

– Жаль, что тебя не было на похоронах. У всех нас глаза на лоб полезли. Его хоронили словно какого-нибудь депутата. Один гроб чего стоит. Откуда у вдовы Фитиалова такие деньги? Да он из долгов не вылезал! А поминки… В центральном ресторане. Картину представляешь? Ешь от пуза и пей, хоть залейся. Из самой Москвы какие-то большие господа приезжали. Он что, был подпольным Героем России?

– Когда присоединимся к нему, спросим.

– Все шутишь… – Хрестюк прервался на несколько мгновений, чтобы выпить очередную рюмку, быстро зажевал чем-то и продолжил: – Между прочим, он так и не отдал мне долг… четыреста пятьдесят рубчиков. Мелочь, конечно, но сейчас не помешали бы. Слушай, едва не забыл! – Поэт стукнул себя ладонью по лбу. – Голова садовая… Сегодня с утра тебя разыскивал Злотник.

– Зачем?

– Сам у него спроси.

Злотник еще с советских времен руководил областным художественным фондом. С виду он был похож на барбоса; впрочем, и его внутренняя сущность была чисто бульдожьей.

– Спрошу. Но сначала объясни – что значит разыскивал? Он что, звонил тебе? Я вроде в секретари никого не нанимал.

– Нет, мне Злотник не звонил. Прусман рассказал. Говорит, что ты как в воду канул. В квартире телефон не отвечает, а мастерская заперта. Где ты был?

– Прусман, говоришь… – Вопрос Хрестюка художник пропустил мимо ушей. – Ну, ежели так…

Прусман был ходячим справочным бюро. У него почти на все вопросы находился ответ. Олег совсем не удивился, что Злотник, не найдя его по телефону, первым делом обратился к Прусману. Но зачем он понадобился старому прохиндею?

Злотник слыл несгибаемым ленинцем. Свой партбилет, который уже никому не был нужен, он вставил в рамочку под стекло и повесил дома на стену, рядом с многочисленными грамотами и указами о награждении его орденами и медалями.

Но, при всей своей коммунистической сущности, Злотник был хапугой и лизоблюдом. Потому и продержался на «хлебной» должности при всех властях.

Хлебной потому, что он сдавал помещения худфонда в аренду разным дельцам и имел с этого очень даже неплохие деньги, которые без зазрения совести клал в собственный карман.

– Ты звякни ему, – с какой-то непонятной настойчивостью сказал Хрестюк. – Злотник так просто обрывать телефоны не будет.

– Сегодня уже поздно. А завтра… Завтра посмотрим.

– Может, работу тебе какую подкинет… – осторожно высказал предположение Хрестюк. – Завидую я вам, художникам. Вы с голоду не помрете. На худой конец можно вывески рисовать. Вон сколько сейчас расплодилось разных бутиков и маркетов. А нам, поэтам, впору по миру идти с протянутой рукой.

– Когда говорят пушки, музы молчат. Ты эту прописную истину знаешь. Конечно, у нас нынче не горячая фаза войны, но окопное сидение точно. Жди и ваяй свои нетленки. Будет и на твоей улице праздник.