Золушки - Кристина Ульсон Страница 33

— Если не поняла, то я с удовольствием наставлю тебя, — пригрозил он, намотал ее волосы на кулак и занес руку. — Поняла?

— Я поняла, — ответила она, глядя на него круглыми от страха глазами.

— Возможно, ты поймешь еще лучше после наставлений, как раньше, когда мы только познакомились?

Елену затрясло, она непроизвольно замотала головой по подушке.

— Нет-нет, — прошептала она, — пожалуйста, не нужно!

Он опустил руку и погладил ее по щеке.

— Ну-ну, Кукла! — ласково сказал он. — Мы с тобой никогда не умоляем! Это не для нас!

Она тяжело дышала, придавленная его телом, ожидая того, что будет дальше.

— Не надо меня бояться, Кукла. Никогда не бойся меня! Я все делаю ради твоего собственного блага, ради тебя! Ради нас! Ты же знаешь, правда?

— Да, знаю, — кивнула она, задыхаясь под его весом.

— Вот и хорошо, — прошептал он и, приподнявшись на локтях, лег рядом. — Потому что, когда мы начнем воплощать в жизнь наш план, когда мы начнем пробуждать проклятых грешников от забвения, ошибок быть не должно!

* * *

По пути в аэропорт Арланда Алекс Рехт успел ненадолго заехать в Управление. Там он встретил Фредрику, от которой узнал о звонке, поступившем с работы Габриэля Себастиансона, потом позвонил Петер. Он только что вышел от Сары Себастиансон — она с родителями сможет вылететь в Умео для опознания тела. Алекс напомнил обоим сотрудникам, что необходимо срочно выяснить, каким образом семья Себастиансон связана с Умео.

Вскоре Алекс уже сидел в такси, направлявшемся в аэропорт. Комиссар планировал не задерживаться в Умео, скорее всего, удастся вернуться сегодня вечером. Ему не очень-то хотелось посылать к Саре Себастиансон именно Петера, чтобы тот вместе с дежурным пастором сообщил ей о вероятной гибели дочери. Для такого дела Петер не очень-то подходил, но не Фредрику же посылать… людям, у которых нет личной жизни, нельзя доверять такие сложные поручения вроде сообщения о смерти близких родственников!

Алекс положил голову на подголовник и прикрыл глаза: тело Лилиан Себастиансон обнаружили на тротуаре у входа в приемный покой больницы Умео около часа ночи. Насколько Алекс понял, ее нашли медсестра и дежурный врач — девочка лежала на спине, голая и мокрая от дождя. У нее на лбу кто-то написал: «Нежеланная».

К тому времени, как девочку обнаружили, она была уже мертва, и врачи даже не пытались реанимировать ее. Причину смерти пока установить не удалось, но обследование показало, что к моменту обнаружения девочка была мертва уже сутки. Это означало, что после похищения она прожила всего несколько часов. Несколько часов… Знай они, что у них времени в обрез…

Именно! Никто ведь не ожидал, что все так обернется. Не было никаких оснований предположить подобное. Или все-таки были?

Алекс тщетно пытался сглотнуть: в горле стоял ком. Он вдруг вспомнил о своих детях и дрожащими пальцами набрал домашний телефон дочери, Виктории. Она взяла трубку после пяти гудков, и Алекс сразу понял, что разбудил ее.

— Как я рад слышать твой голос! — хрипло сказал он.

Виктория, уже давно смирившаяся с тем, что отец частенько звонит ей в неурочный час, была немногословна и даже не поинтересовалась, почему папа вдруг решил позвонить ей в такую рань. Знала по опыту: рано или поздно он сам расскажет, что случилось, — наверное, при следующем разговоре.

Алекс с облегчением улыбнулся и положил телефон в карман.

Когда-то он в глубине души мечтал, как и многие родители, чтобы кто-нибудь из детей пошел по его стопам, ну или хотя бы в том же направлении, но его мечтам было не суждено сбыться.

Виктория стала ветеринаром. Алекс долго цеплялся за слабую надежду, что интерес к лошадям приведет ее в конную полицию. Но после выпускных экзаменов в школе он сразу понял, что это, мягко говоря, маловероятно.

Он, собственно, не возражал: ведь когда-то комиссар и сам выбрал не то поприще, которое прочили ему родители. Но вдруг Виктория, внешне просто копия матери, внутренне окажется похожей на отца? Хоть все вышло и не так, как он предполагал, Алекс все равно просто раздувался от гордости, думая о ней. Дочери, однако, он свои чувства демонстрировал куда реже, чем стоило бы. Иногда он замечал в ее уверенном взгляде беспокойство и немой вопрос.

— Ты доволен мной, папа? — шептал беззвучный голос. — Ты доволен тем, кем ты меня сделал?

Снова ком в горле. Он настолько ею доволен, что само это слово не очень уместно. Слишком банальное.

Алекс напомнил себе, что вообще-то он доволен обоими детьми: и Викторией, и ее младшим братом Эриком. Сын, вечный искатель… Алекс понимал, что это было слишком сурово — окрестить своего младшего вечным искателем, когда тому еще не исполнилось двадцать пять, но, честно говоря, он не мог себе представить, что Эрик когда-нибудь остепенится. Всерьез. С его-то образом жизни.

Когда Эрик закончил школу, Алекс надеялся, что сын найдет себя на военной службе. Вообще-то Алексу не хотелось, чтобы сын становился военным, но раз Эрик так решил, то комиссар не собирался вмешиваться. Вскоре сын бросил военное училище и захотел стать летчиком. Непостижимым образом парню удалось поступить в какое-то летное училище в Сконе. Потом он опять передумал, и, к неописуемому удивлению родителей, бросил учебу и уехал в Колумбию. Там он зажил с женщиной, с которой познакомился на вечерних курсах испанского. Она была на десять лет его старше и только что ушла от мужа. Алекс и Лена растерялись, но позволили сыну уехать без долгих обсуждений.

— Все равно она ему скоро надоест, — неуклюже пыталась успокоить его жена, но комиссар лишь беспомощно разводил руками.

Сын иногда писал письма, иногда звонил, но в основном новости родители узнавали от Виктории. С той женщиной он и правда быстро разошелся, но, что неудивительно, вскоре нашел себе другую и в Швецию так и не вернулся. С его отъезда прошло уже два года, и за все это время они с Алексом ни разу не виделись.

«Надо съездить к нему, — подумал Алекс, сидя в такси, — показать ему, что мы скучаем. Тогда, возможно, он вернется домой и мы не потеряем его окончательно».

Комиссар рассеянно взглянул в окно — на небе сияло солнце. Во рту у Алекса пересохло: ужасно начинается лето, хуже не придумаешь.

Петер Рюд стоял перед домом Сары Себастиансон под непривычно яркими лучами солнца. Чувствовал он себя отвратительно. По телу бежали мурашки. В голове отдавались вопли и рыдания Сары Себастиансон. Несчастная женщина, думал он. Петер не мог, не желал, отказывался даже думать о том, что нечто подобное может случиться и с ним. Его дети никогда не пропадут! Это его дети, и больше ничьи! Он поклялся всем святым, что впредь будет уделять им больше внимания.

За его спиной распахнулась дверь, Петер вздрогнул. На улицу тихо вышел отец Сары Себастиансон. Петер мог поклясться, что мужчина постарел за какие-то пятнадцать минут с того момента, как Петер с пастором вошли в дом. Пряди седых волос безжизненно свисали вниз, во взгляде плескалось такое отчаяние, что Петер старался не смотреть ему в глаза. К тому же было до смерти стыдно, что сейчас снова придется вызывать такси — сесть за руль он пока что не решался.