210 по Менделееву - Александр Смоленский Страница 32

– В первую очередь тем, что ходили наводить справки в отель «Миллениум», где, возможно, отравился Люсинов. Интересовались, бывал ли он там раньше. А когда я стал их расспрашивать о причине столь странного интереса, эта парочка не смогла ничего толком объяснить. Мол, приехали отдохнуть в «Коннуте», попить пива как раз в упомянутом вами пабе «Эдли», а заодно вместе с лондонцами отметить такое событие, как получение нашим городом права на проведение Олимпиады. Чудаковатые люди. Судя по паспортам, далеко не первый раз наведываются к нам в гости. Кстати, в тот день, когда я собрался их допросить, они за завтраком беседовали с господином Натаньягу. Правда, тогда он уже не был израильским премьером.

– А что те две собой представляют? – наконец заинтересованно спросил Гривс.

– Один из них как будто банкир, а его приятель – журналист. Якобы вдвоем пишут книги. Но мне сдаётся, сэр, что парни, играющие роль надутых бездельников, присланы сюда с Лубянки. И потому вполне вероятно, что каким-то образом связаны с отравлением Люсинова.

– Послушай, Эрни, так можно заподозрить любого русского, находящегося сегодня на территории Великобритании. За всеми не угонишься. Советую тебе, сынок, не уподобляться нашему другу Хьюзу, который видит в каждом русском агента, а сосредоточиться на главном направлении. Кладбище, мусульманский обряд… Очень любопытно! Чем черт не шутит, может, Люсинов таким странным способом указывает нам направление поиска? И не забудь о флэшке. Вдруг там, на кладбище, и состоится ее передача в чужие руки. Чую, именно в ней собака зарыта. Хотя ты прав, русские агенты – далеко не дураки и наверняка тоже ищут разгадку истории с Люсиновым. Так что будь внимателен и острожен, сынок, не прищеми себе яйца…

Попрощавшись с боссом, я вновь задумался о похоронах. Что день грядущий мне готовит?

* * *

День похорон выдался хмурым и дождливым. Интеграл медленно прогуливался по мусульманской части Хайгейтского кладбища под огромным чёрным зонтом, время от времени поглядывая в сторону места погребения, куда постепенно стекались люди.

Хотя он старался оставаться незамеченным, сделать это было практически невозможно. Вот сейчас, например, он стоит под кронами трех голубых елей у могилы какого-то имама. Любой внимательный глаз вычислит, что именно у этой могилы он – человек случайный. Но где еще ему прикажете стоять? Своих-то родственников у него здесь нет.

Ну и пусть заметят. Легенда уже готова. Накануне Интеграл принципиально для себя решил, что пойдет на кладбище, как говорится, с открытым забралом. Объявится на похоронах в качестве давнего друга покойного и прилюдно выразит соболезнование вдове и сыну. На самом деле вполне нормальный человеческий поступок! А заодно кратчайший путь и для выполнения задания. Лиза непременно должна вспомнить его и пригласить давнего приятеля на поминки. Если, конечно, не забыла русских традиций. Ну а там видно будет… Может, по поводу поминок самому проявить инициативу?

Словом, где, как не на похоронах, воочию увидеть своих лондонских оппонентов? Всё! Решено! В конце концов, если что, у него имеется дипломатический иммунитет. Хотя всё это такие условности… В незримом бою между разведкой и контрразведкой нет установленных правил. Здесь не действуют никакие конвенции и международные договорённости.

Проводить в последний путь бывшего подполковника российских спецслужб пришла всего лишь горстка людей. Среди них Игорь без труда узнал Лизу, хотя лицо вдовы было скрыто чёрной вуалью. Слева от неё стоял мусульманский священник, отправлявший обряд погребения. Чуть позади виднелись Эленский и ещё какой-то низкорослый субъект в бежевом пальто с типично еврейскими чертами лица.

Это, скорее всего, Ефим Гольдберг, приятель Вадима, подумал Игорь. Именно он в своё время помог Люсинову вместе с семьёй тайно выехать из России.

Рядом с ними постоянно фланировали двое мужчин, видимо, из личной охраны опального олигарха, который то и дело посматривал по сторонам. Интеграл проследил его взгляд и заметил метрах в пятидесяти от свежевырытой могилы еще двух вальяжных мужчин, лицо одного кого-то напоминало Игорю. Похоже, из России, подумал он. Но почему не подходят? Ладно, разберемся.

Странно, отчего на похоронах отца нет Антона? И где лондонские пинкертоны? Наверняка где-то здесь, рядом, и тоже внимательно наблюдают за печальным событием. Вряд ли упустили бы такой удобный случай, который позволит увидеть людей из окружения покойного…

Свиридову раньше не раз доводилось быть свидетелем мусульманского обряда погребения, когда раздетого догола покойника после омовения заворачивают в белый саван и до захода солнца чуть ли не бегом несут к ближайшему кладбищу. Сначала тело кладут на землю так, чтобы голова обязательно была обращена в сторону Мекки. Потом опускают в яму ногами вниз, при этом в могилу бросают горсть земли, произнося на арабском языке фразу из Корана: «Все мы принадлежим Богу и возвращаемся к Нему». Засыпанная землей могила должна возвышаться над уровнем земли всего на четыре пальца. Затем ее поливают водой, семь раз бросают в яму по горсти земли и снова читают молитву со словами: «Из Него мы сотворили вас и в Него возвращаем вас, из Него изведем вас в другой раз…»

Неужели и здесь будет соблюдена вся цепочка погребального обряда? Игоря коробило от того, что таким вот чуждым русскому человеку образом намерились предать земле его бывшего однокурсника и сослуживца. Выглядело всё это довольно странно. Для чего Люсинову понадобилось обращаться в мусульманскую веру?

Внезапно Свиридова осенила догадка. Не хотел ли Вадим, совершив, можно сказать, безумный поступок, оградить свою семью от некой угрозы со стороны мусульман? Значит, он с ними определённо контачил и почему-то их боялся. Зато зная мусульманские обычаи, мог быть спокоен, отходя в мир иной, за вдову и сына. Ибо семья правоверного для других мусульман неприкосновенна. Более того, мусульманская община Лондона наверняка окажет им материальную помощь. Всё-таки хитрец он, Вадим!

Конкуренты Интеграла, пинкертоны из Скотланд-Ярда, узнав о мусульманском обряде погребения, также размышляли, что и почему. Но пришли к отличному от свиридовского выводу: этим жестом Люсинов отнюдь не семью стремился уберечь, а элементарно указывал, в какой стороне искать концы истории, случившейся с ним. Мол, кому надо, тот поймет.

Ну и кто из них прав? Боковым зрением Свиридов уловил, как слева от него в кустарнике что-то блеснуло.

Объектив фотоаппарата или видеокамеры? Значит, его уже засекли и фиксируют для истории. А может, не только его, а всех подряд. Ну что ж, ребята, поиграем в казаков-разбойников! Похоже, пора заявляться как положено.

Игорь решительно вышел из тени и прямиком направился к Лизе, которая смиренно наблюдала, как завернутое в саван тело мужа опускают в могилу. Она явно едва держалась на ногах. Свиридов остановился в двух шагах от ямы.

Когда обряд погребения завершился, вдова, поддерживаемая под руку Эленским, не произнеся ни слова, направилась по дорожке, ведущей к выходу с кладбища.

– Лиза, примите мои искренние соболезнования, – преградил путь женщине Игорь. – Вы должны помнить меня, я Свиридов…