Ночь, когда она исчезла - Лайза Джуэлл Страница 32

Ким сначала отходит назад, давая детективам поговорить с поисковой группой. Затаив дыхание, она смотрит на них. Они указывают куда-то назад, пожимают плечами, качают головами. Она подходит ближе, пытаясь услышать, что они говорят, но улавливает лишь обрывки слов, которые ей страшно слышать.

— Что происходит? — спрашивает Мэгс. Внезапно она вырастает рядом с Ким, обдавая ее перегаром. — Есть какие-то новости?

Ким качает головой и прикладывает палец к губам.

— Я пытаюсь слушать, — шепчет она.

— Почему бы тебе просто не пойти и не спросить? — говорит Мэгс и резко идет к полиции. — Есть что-нибудь? — громко спрашивает она.

Ким поворачивается и косится на Саймона. Тот смотрит на нее краем глаза. От его взгляда ей тотчас становится не по себе, и она спешит отойти от него и встает рядом с Мэгс.

— Ничего, — почти ликующим тоном отвечает та. — Они ничего не нашли. В буквальном смысле. — Она язвительно смотрит на Ким, как будто это неким образом доказывает, что Ким ошибается, полагая, будто с их детьми случилось что-то нехорошее.

Ким смотрит на инспектора Маккоя.

— Мне очень жаль, — говорит он. — Ничего. Собаки тоже не взяли след.

— Но прочесали ли они все? Например, ту часть, которая относится к школе? Там еще один вход. Они ведь могли пройти этим путем?

— Клянусь вам, мисс Нокс. Каждый дюйм земли был прочесан, и не похоже, чтобы Таллула или Зак были где-то рядом с этим лесом. Мне очень жаль.

Ким чувствует, как ее сердце срывается и падает куда-то в низ живота.

— И что теперь? — тупо спрашивает она, — Что дальше?

— Расследование, конечно, продолжается. Мы собираемся пройти по деревне с собаками, через весь луг, хотя, как мы знаем, ни одна камера видеонаблюдения не зафиксировала ничего подозрительного. Мы опросили местных жителей из окрестностей «Темного места» и в Апли-Фолде, изучили кое-какие следы от шин. Мы собираемся снова поговорить с подростками, с теми, кто был в том доме в пятницу вечером. Мы пытаемся получить ордер на обыск дома Жаков, чтобы посмотреть записи с их камер видеонаблюдения, но я не уверен, что мы его получим. Мы просматриваем материалы всех без исключения камер видеонаблюдения, отсюда и до границ округа. Вдруг какая-нибудь из них засекла ваших детей. А завтра мы поговорим с преподавателями Таллулы и работодателем Зака. У нас остаются еще десятки версий, которые нужно проверить, и множество вещей, которыми нужно заняться. — Он робко, хотя и ободряюще улыбается Ким. — Мы делаем все возможное, мисс Нокс. Просто не теряйте веру.

Ким натянуто улыбается.

Ее живот сводит от гнева, страха и ужаса. Гнева из-за того, что никто не может сказать ей, где сейчас ее ребенок, страха, что этого никто никогда не узнает, и ужаса перед тем, каково было бы узнать, что Зак сделал Таллуле больно.

— Ну что ж, — говорит Мэгс, громко вздыхая. — Думаю, это все, на что мы можем сейчас надеяться. И нам ничего другого не остается, как просто жить дальше.

Узел в животе Ким затвердевает, она поворачивается к Мэгс.

— Что с тобой, черт возьми? А? Я имею в виду, что, черт возьми, с тобой такое? Наши дети пропали без вести, вот уже три дня. Три дня! А ты лишь стонешь, вздыхаешь, цокаешь языком и вообще ведешь себя так, будто все это просто огромное неудобство. Извини, что я вытащила тебя из паба, из твоего сада, извини, что мешаю тебе жить дальше. Кстати, что там у тебя сегодня, Мэгс, а? Какие планы? Что ты вообще делаешь? Но я скажу тебе одну вещь, которую ты точно не делаешь: ты даже не берешь в голову. Тебе насрать на твоих гребаных детей. Не говоря уже о твоем единственном гребаном внуке.

Чувствуя, что ее тирада подошла к концу, Ким слегка пошатывается. Она с силой зажмуривает глаза, а затем резко их открывает. Она чувствует на своей руке руку инспектора Маккоя и стряхивает ее.

— Со мной все в порядке, — говорит она сдавленным шепотом. — Все в порядке. Я еду домой. — Она выпрямляется и добавляет: — Спасибо, детектив. Пожалуйста, держите меня в курсе событий.

Затем она шагает прочь от полиции, собак и любопытных соседей, от Мэгс с ее отвисшей челюстью и Саймона с его жутким взглядом. Она садится в машину и едет на ней в свой тупик, где, пока глохнет двигатель, сидит, уткнувшись лицом в руль. Слезы катятся по ее лицу, а она снова, и снова, и снова повторяет: «Таллула, Таллула, Таллула».