Роковой звон - Сергей Пономаренко Страница 32

Следующий день я начала с того, что попыталась установить личность погибшей Люси. Я решила начать с ее места учебы – об этом хоть что-то было известно. Лазарь вспомнил, что Денис представил Люсю как будущего психолога, а когда балагур Вовик попросил ее определить, кто он: интроверт или экстраверт, девушка ответила, что она только окончила первый курс, а в будущем будет работать не со взрослыми, а с детьми. Из этого я сделала вывод, что поиски надо начать с педагогических вузов. Их в Киеве два: имени Михаила Петровича Драгоманова и имени Бориса Гринченко. Факультеты, на которых готовят психологов, есть только в университете имени Драгоманова: «Коррекционной педагогики и психологии» и «Психологии». Заумное название первого факультета подтолкнуло меня начать поиски с более понятного – факультета психологии. Захожу в деканат, предварительно пообщавшись с секретарем, девушкой с кудряшками; она помогла мне связаться с методистом, позвонив ей по телефону.

Представившись частным детективом, обращаюсь к методистке:

– Алла Валентиновна, мне нужно узнать фамилию студентки, учившейся у вас десять лет назад на первом курсе. Ее звали Людмила, Люся.

Вижу, что у женщины от удивления расширились глаза.

– Десять лет тому назад? А вам известно что-нибудь, кроме имени? Вы знаете, сколько человек учится на курсе, сколько за это время окончило вуз? Нет, я не смогу вам помочь. К тому же все эти данные уже в архиве.

– А где он находится?

– Все документы мы сдаем в центральный архив. Ищите там.

– Может, в то время учился кто-то из ваших нынешних преподавателей? Он (или она) обязательно запомнил бы эту историю – бесследно исчезла студентка-первокурсница с Черкасчины.

Методистка недовольно смотрит на меня. Я словно читаю ее мысли: она хочет как можно культурнее отфутболить меня подальше.

– Вам нужно поговорить с Верой… Игнатьевной. Через пятнадцать минут будет перерыв между парами и она обязательно сюда зайдет.

Выхожу в коридор и терпеливо жду. От нечего делать рассматриваю потолок, стены, окна, а также всех, кто проходит мимо.

Методистка меня не обманула. Как только Вера Игнатьевна, больше похожая на студентку младших курсов, чем на преподавателя, появилась, Алла Валентиновна сразу же познакомила меня с ней и я задала интересующий меня вопрос.

– Да, я помню этот случай, – сказала Вера Игнатьевна. – Тогда только и разговоров было что о ней, о том, куда она могла исчезнуть. Ее подруга очень сильно переживала; они были из одного городка.

– А вы не помните, как звали эту подругу?

– Абсолютно не помню… – Вера задумалась и вдруг просияла: – Я могу вам помочь! Я знаю, где подруга Люси сейчас работает, у меня там есть знакомые; я поговорю с ними и скажу, как ее имя и где ее найти.

И точно: через десять минут я шла к выходу из этого университета, чтобы попасть в другой, имени Бориса Гринченко, расположенный на улице Бульварно-Кудрявской. Я решила пройтись пешком. Мне нравится старый Киев; проходя мимо старинных зданий, я ощущаю невольный трепет – здесь жили люди, они были такие разные, хотели от жизни каждый свое и получали – хорошее и плохое. Затем на смену им приходили другие, с такими же желаниями, только в иных временных условиях, и все повторялось. Потому что жизнь – это процесс, остановка в котором возможна лишь в одном случае – если наступает смерть.

Подходя к зданию университета, я позвонила по мобильному, и Зинаида Петренко, когда-то дружившая с Люсей, вышла мне навстречу. Высокая, хорошо сложенная, с узлом светлых волос на макушке, в очках с простой оправой, в просторном сером костюме, она выглядела старше своего возраста.

«Ей бы одеться по-другому, да чтобы веселые чертики заплясали в глазах, тогда, глядишь, и золотое колечко появилось бы на безымянном пальце правой руки. Впрочем, давать другим советы всегда легче, чем разобраться в собственной жизни».

– Вы сказали, что хотели поговорить о Люсе? Она нашлась? – с горячностью, так не вяжущейся с ее обликом, спросила Зинаида.

– К сожалению, Люся умерла, – сказала я, решив сразу же расставить точки над i.

– Что с ней произошло? Где она похоронена?

– Давайте вопросы буду задавать я. В обстоятельствах смерти вашей бывшей подруги много вопросительных знаков, – наступаю я, ожидая от нее закономерного вопроса: «Кто вы такая, почему я должна вам отвечать?!» Ведь она не глухая, услышала же, что я лишь частный детектив, а не следователь.

– Хорошо, спрашивайте, – соглашается Зинаида.

– Как ее полное имя, где она жила, кто ее родители?

– Людмила Ивановна Козуб. Она, как и я, из Каменки, только младше меня на три года. Отец Люси работал на спиртзаводе, три года назад он умер от инсульта; мать – на сахарном заводе; сейчас она на пенсии. Люся была их младшей дочерью, есть еще старшая, Таня. Она живет в Городище. Замужем, двое детей.

– В Каменке Люся с кем-нибудь встречалась? Я имею в виду, было ли у нее любовное увлечение?

– Нет, не было, ей ведь только восемнадцать исполнилось. Хотя… перед отъездом она закрутила роман с нашим местным милиционером, Ваней. Длилось это недолго, вскоре они расстались; точнее, этот милиционер закрутил роман с Люсиной одноклассницей и близкой подругой, когда Люся поехала в Киев сдавать вступительные экзамены. Ее родители были не в восторге от этого парня и вздохнули с облегчением, когда Люся с ним рассталась. В общем-то, они были правы: мутный он был какой-то, вскоре его уволили из милиции.