Найди меня, если сможешь - Меган Миранда Страница 31

– Прошлой осенью. С братом. Я думала, они вместе учатся в колледже.

Но для колледжа ему мало лет. И остальные детали не подходят. Она поворачивается и внимательно смотрит на меня. Стараюсь не отвести взгляд.

– Ты веришь, что Вселенная может с нами разговаривать? – спрашивает она.

Открываю рот, чтобы сказать «нет», но вспоминаю брата в углу гостиной и как у него беззвучно шевелились губы.

– Может быть…

Может быть, не Вселенная, но Нечто.

– Может быть… – повторяет она, как будто пытается освоиться с этой мыслью. – Начинаю думать, что, может быть, мне суждено было попасть сюда.

Я смотрю на фотографию на стене.

– Ради этого? – спрашиваю я, указывая пальцем на снимок, но Кеннеди молчит.

Тут глаза у нее становятся больше, и я тоже слышу – подъехала машина, пискнула сигнализация. Я тихонько подталкиваю Кеннеди к лестнице.

– Иди.

– Куда?

– Наверх, первая дверь слева. В мою комнату, – торопливо шепчу я, зная, что туда никто не заглянет.

Я думаю, что родители вернулись, но ключ дважды поворачивается в замке, и в дом заглядывает Майк, успевший понять, что дверь не заперта.

– Нолан, ты тут?

Ну еще бы, машина припаркована напротив входа.

– Привет, Майк! – отвечаю я, выходя из кухни.

Он смотрит на меня с прищуром.

– А разве ты не должен быть в школе?

Киваю.

– Да я забыл проект, который сдавать после обеда. Уж лучше пропустить один урок, чем получить ноль за невыполненное задание.

Судя по лицу Майка, он прекрасно видит, что я вру, но решает не вмешиваться. Майк был наставником Лайама в приюте, он работает с родителями с того самого момента, когда они организовали в нашем доме штаб-квартиру. Он отлично знает, каково мне здесь приходится изо дня в день. А я знаю, что он прошел через то же самое.

Майк закрывает за собой дверь.

– Родители позвонили, – говорит он, будто хочет оправдать свое присутствие, – попросили побыть за старшего. С минуты на минуту явятся стажеры. У тебя как дела?

– Слушай, Майк, – мне не хочется говорить про фотографию Лайама, – а что это за новая фотка на стене?

– Какая?

Майк явно сбит с толку. Ничего удивительного: за два года я ни разу не интересовался тем, чем занимаются мои родители. Но Майк все равно подходит ближе, чтобы ответить на мой вопрос. Ведь именно для этого он здесь. Он помогает вернуть пропавших. Неведение отравило его собственную жизнь – и он посвятил себя возвращению других. Как будто так компенсирует упущенное.

И о парне на фотографии он говорит с огнем в глазах, хотя не очень-то доверяет моему внезапно вспыхнувшему любопытству.

– Хантер Лонг. Новое дело. Только-только внесли данные в систему. Сам лично забил на прошлой неделе. Он ушел из дома еще осенью, но о пропаже сообщили значительно позже, – добавляет Майк, качая головой.

– То есть полгода прошло, а его только сейчас добавили?

– Там сложная ситуация. С заявлением о пропаже тянули несколько недель, потому что он часто уходил из дома, а затем всегда возвращался. У него были плохие отношения с отчимом, и он зависал с друзьями. А поиски велись через задницу.

Майк морщится, коря себя за грубость, но я киваю. Дети – всегда дети. Такой философии придерживаются мои родители. А опасность – всегда опасность. Не следует осуждать и обсуждать причины. Все дети одинаково важны. И я рад, что фото этого пропавшего оказалось на нашей стене, ведь в справедливости последнего утверждения я и сам порой сомневаюсь. Но вот он здесь. И будет каждый день напоминать о себе, как все остальные.

– Спасибо, Майк. Побегу за вещами.

Майк садится за длинный стол, надевает наушники, а я несусь наверх, перескакивая через две ступеньки.

В моей комнате Кеннеди нет. Дверь открыта, но я могу сказать, что там пусто, даже не заходя. А вот дальше по коридору дверь в комнату Лайама нехарактерно приоткрыта, а из-под нее падает тень. Я вижу Кеннеди через дверной проем: она стоит посреди пустого помещения, окруженная темно-зелеными стенами, руки в боки, смотрит вперед, как будто впала в транс. Мне страшно напугать ее, поэтому зову шепотом:

– Кеннеди…

Она все равно подпрыгивает от неожиданности, прежде чем повернуться.

– Извини, – чуть слышно отвечает она.

Захожу и закрываю дверь.

– Все нормально. Этот парень внизу работает с родителями. Он в наушниках, так что нас не слышит. Но скоро придут еще люди.

– Это здесь? – мрачно спрашивает она.

Это здесь. В комнате моего брата. Здесь источник сигнала. Источник всего.

– Да.

И она оглядывает комнату так, как оглядывал ее я: ожидая увидеть нечто большее. Мне стыдно признаваться, что я даже звал Лайама в надежде, что он появится.

Откашливаюсь.

– Я сказал Майку, что уже возвращаюсь в школу, так что…

Она вскидывает бровь, и выражение лица у нее становится слегка озорным и лукавым – словно из глубины на миг проглядывает настоящая Кеннеди, какая она есть на самом деле, если очистить ее от всего случившегося: сигнала, дома, выжигающей изнутри истории.

– Ты поэтому спрашивал, насколько незаметной я умею быть? – спрашивает она, и я смеюсь в ответ.

В итоге я выпускаю Кеннеди через заднюю дверь на кухне. Майк оказался прав: стажеры явились сразу за ним. Дейв и Клара (или Сара?). Клара-Сара наблюдает, как я спускаюсь по лестнице с ноутбуком в руке. На ее лице – узнавание и жалость одновременно. Терпеть не могу. Она одаривает меня милой покровительственной улыбкой. Очень напоминает Эбби: симпатичная, дружелюбная.

– О, привет! – заговаривает она первой. – Ты Нолан, верно?

Дейв смотрит на нее, потом на меня, проводит рукой по рыжим волосам и вновь опускает взгляд. Я едва заметно киваю в ответ и прохожу мимо стола. Последние два года меня воспринимают сквозь призму случившегося, так что я привык к подобному отношению. Клара-Сара ничем не отличается от остальных: стоит, склонив голову набок, скорбно поджала губы, и столько сочувствия во взгляде.

Как говорит Кеннеди, зрителей так и тянет сунуть нос в происходящее. Неужели наша трагедия так привлекательна?

– Ты Сара, да? – спрашиваю я и опираюсь на стол в ожидании, пока Майк заметит меня.

– Клара, – поправляет она.

Дейв подается к нам, не выпуская из рук бумаг, чтобы я, типа, не заметил, как он весь обратился в слух.

– Я тебя помню, – говорю ему, и он вздрагивает, потом медленно кивает.

– Мы были в одной школе, когда…