Чужая страна - Чарльз Камминг Страница 31

Работа шпиона – это ожидание.

Том вернулся в каюту, взял «Драку за Африку», немедленно заблудился в коридорах, немного поплутал и в конце концов вышел к ресторану, где с удовольствием пообедал. Паром выбрался в открытое море. Судя по всему, он был заполнен только наполовину; перед рестораном не собралась очередь, и столиков хватило на всех. Посетители ресторана были в основном французами. Они вдруг появились все разом, en masse, видимо, с нижней палубы, где оставили свои автомобили. Африканцев в поле зрения не наблюдалось, только белые, кухня была французской, и цены выставлены в евро. Том долго ждал, что появится Франсуа; он читал книгу и не спеша пил кофе. Однако к двум тридцати тот так и не показался, и Том сдался. Наверное, Франсуа пообедал в кафетерии с самообслуживанием, решил он. Он расплатился и пошел наверх, с тем чтобы по пути заглянуть в кафетерий. Низенькие, беленные известью домики Карфагена постепенно превратились в узкую меловую полоску на горизонте. В кафетерии было пусто, не считая молодой английской пары, измученной битвой со своими детьми: грудным ребенком и двумя малышами постарше. Мать засовывала в рот младенцу ложку с пюре, двое других визжали и швыряли об пол пластмассовые игрушки. Отец старался свести ущерб к минимуму. У всех был измотанный вид; Том заметил на полу большую лужу воды.

В конце концов Том наткнулся на Франсуа случайно, как человек, который вдруг нашел нужную улицу без всякой карты. Месье Мало стоял на солнечной палубе и смотрел вниз, на бурлящую за бортом морскую воду и на берег Туниса, уже затянутый туманной дымкой. Рядом с ним стоял бородатый мужчина чуть повыше ростом, одетый в голубую рубашку и белые льняные брюки. На вид ему было около пятидесяти пяти, но волосы у него были густые и черные. Наверняка крашеные, подумал Том. Мужчина курил сигарету без фильтра. Докурив, он бросил ее за борт, но окурок, подхваченный ветром, упал на нижнюю палубу. Франсуа и его собеседник разговаривали спокойно и буднично. По тому, как они держались, Том заключил, что между ними уже установились достаточно дружеские отношения. Возможно, они беседовали довольно давно или встречались раньше. Он устроился в нескольких метрах от них и сумел расслышать имя мужчины – Люк – и обрывок разговора, что-то об отелях в Марселе. Но больше, к сожалению, узнать не удалось – мешал ровный и сильный шум судового двигателя.

Он тоже закурил. Том всегда носил с собой сигареты на случай, если нужно будет завязать разговор с агентом или прохожим. Зажигалка может предоставить отличный повод для начала беседы, сигарета поможет занять руки, если нервничаешь. Он обернулся и стал смотреть на палубу, на пассажиров, загорающих под яростным средиземноморским солнцем. Все были охвачены тем особым оживлением, которое возникает во время путешествия. Нейтральная территория. Ощущение ожидания, пауза, свободный промежуток времени между отъездом и прибытием в другой пункт назначения. Можно расслабиться и ничего не делать, только читать, есть и спать. Свежий крепкий ветер хлопал Тома по щекам и трепал французский флаг на мачте. Франсуа и его собеседник все еще разговаривали; до Тома доносилась быстрая французская речь. Он спустился на нижнюю палубу – ступеньки были покрыты налетом соли – и встал прямо под ними, надеясь, что бриз донесет до него некоторые слова, но и эта попытка оказалась безуспешной. Гул мотора заглушал все остальные звуки. От нечего делать Том включил лондонский телефон, но увидел, как единственный квадратик, обозначающий силу сигнала, мигнул и пропал. Судно ровным ходом двигалось на север.

* * *

Он увидел бородатого Люка только за ужином. Спутник Франсуа сидел за угловым столиком, один, спиной к залу. Он ел куриное жаркое по-охотничьи с рисом и очень внимательно читал какой-то документ. Том, в свою очередь, наслаждался закатом, листал журнал Time и лениво раздумывал о том, зачем ему понадобилось провожать Франсуа до Марселя. Куда разумнее было бы последовать за Амелией в Ниццу, связаться с Найтами, подготовить для Лондона полный отчет и выставить Траскотту счет за проделанную работу.

Он уже съел половину десерта, когда Люк встал и направился к салат-бару, расположенному ближе ко входу. Он неторопливо изучил ассортимент, пригляделся к огурцам, залитым йогуртом, тертой морковке, консервированной кукурузе. В тот момент, когда Люк стал выкладывать себе на тарелку треугольнички плавленого сыра, в дверях показался Франсуа. Двое мужчин встретились глазами – Том видел это совершенно ясно – и отметили присутствие друг друга, но за этим почему-то ничего не последовало. Люк снова уткнулся в свою тарелку, а Франсуа тут же перевел взгляд на официанта. Тот повел его к столику по правому борту. Том удивился. Почему они проигнорировали друг друга? Обычное чувство неловкости при встрече со случайным знакомым, когда понимаешь, что придется подойти и, может быть, сесть вместе? В таких случаях люди, как правило, делают вид, что друг друга не узнали. Или это нечто большее?

Франсуа уселся за свой столик. Он постелил на колени салфетку и раскрыл меню. Он сидел прямо напротив Тома, но не обращал на него никакого внимания – как и на других посетителей ресторана. Предзакатное солнце лилось в окна и окрашивало стены в теплый оранжевый оттенок. Было любопытно наблюдать за Франсуа в другой обстановке, когда он один. Сейчас в его манере держаться было гораздо меньше самоуверенности и надменности. Он уже не выглядел неотразимым самцом, как на тех фото, что были сделаны в отеле. Возможно, им снова овладела грусть. Том знал по себе, что горе от потери родителей может не покидать человека многие месяцы, может быть, годы. Его мать умерла от рака груди на второй год после того, как он начал работать на МИ-6, и только теперь Том более или менее смирился с этой утратой. Франсуа не читал книгу, не листал газету, он просто ел свой ужин, потягивал вино, посматривал в окно и думал о чем-то своем. Один раз, почувствовав взгляд Тома, он поднял голову и их глаза встретились. Франсуа рассеянно кивнул, и этот жест настолько напомнил Тому Амелию, что он едва удержался, чтобы не встать, подойти к молодому человеку, представиться старинным знакомым его матери и поговорить о ней и ее жизни. Тем временем Люк окончил ужин и нетерпеливо помахал официанту, чтобы он принес счет. Том тоже расплатился – карточкой Юниака – и вслед за Люком вышел из ресторана.

Следовать за ним было нелегко. Приди Люку в голову обернуться, он сразу же увидел бы Тома. Лестницы были узкими и короткими, в коридорах не было ни души. Том старался сохранять приличную дистанцию, но держаться достаточно близко, чтобы заметить, если Люк вдруг свернет или пойдет на нижнюю палубу. В конце концов стало ясно, что Люк направляется в сторону кают. Он спустился на четыре этажа вниз, на уровень ниже, чем каюта Тома. Как и раньше, Том почувствовал, что теряется в бесконечных запутанных коридорах. Все они были узкими, и все освещались неяркими желтыми лампами. В одном из них Люк вдруг остановился и набрал на двери своей каюты четырехзначный код. Том наблюдал за ним с расстояния пятидесяти метров. Люк вошел внутрь, повесил на дверь табличку «не беспокоить» и запер ее изнутри. Том подождал несколько секунд, потом прошел мимо и отметил номер каюты: 4571. Затем он вернулся к себе и немного почитал сборник стихов Хини, чтобы дать Франсуа время закончить ужин. Стихотворение, которое нравилось ему больше всего, называлось «Постскриптум». На обложке сборника Том записал одну строчку, поразившую его своей невероятной красотой. Вонзившаяся в землю молния лебединой стаи. Он оставил книгу на кровати, обложкой вверх и снова пошел наверх. Том собирался посидеть в том лаунже, что с баром, в надежде, что Франсуа зайдет туда выпить. Если это случится, он завяжет с ним разговор. Если нет, он постарается сделать это завтра утром, возможно на палубе, когда судно будет приближаться к Марселю. Проследить за Франсуа от ресторана, выяснить, какую каюту он занимает, и взломать код на двери было совершенно безнадежно и к тому же не нужно. Все, что требовалось Тому, – поговорить с ним и определить, что он за человек. Интересно, рассказала ли Амелия сыну, что работает в МИ-6. Хотя Маркуэнд не ставил перед ним такой задачи, Том хотел удостовериться, что Франсуа не раскроет секрет Амелии – ни случайному попутчику на корабле, ни кому-нибудь во Франции. Если он убедится, что сын Амелии способен держать язык за зубами, то оставит их обоих в покое.