Тайна кода да Винчи - Гарольд Голд Страница 31

Пьетро хотел что-то возразить, но после всех треволнений последних дней у него просто не осталось сил.

— Как она? — примирительно спросил он.

— Как всегда, чиста и мила как ангел, — последовал ответ. — Знаешь, сегодня мы с ней играли в слова. И она трижды подряд составляла из букв, что ей выпадали случайно, слово БОГ.

— Мне, кажется, тебе не следует проводить с ней столько времени, Джулиано, — проворчал Пьетро. — Все эти игры и прогулки… Добром это не кончится. Что мы будем делать, если она влюбится в тебя?

— Что в этом плохого? — неожиданно возразил брат. — Пусть она немного узнает любовь, прежде чем ты отдашь ее в лапы церковникам.

Руки Пьетро сжались в кулаки.

— Ты с ума сошел?! Черт тебя дери, Джулиано! Она — это все, что у нас есть! Это наш единственный шанс! Тебе мало пажей и камеристок?! Мало проституток в нижнем городе?!

— А тебе разве мало жизни обычного знатного вельможи? Мало одного дворца во Флоренции? Мало тех средств, что у нас есть?! — взорвался Джулиано. — Ты одержим властью, Пьетро! Ты всех нас погубишь! И она станет первой твоей невинной жертвой! Но я не хочу этого! Я много думал и понял…

Пьетро покраснел от гнева, так что казалось, кровь вот-вот брызнет из него во все стороны.

Однако ничего ни сказать, ни сделать он не успел. Снизу раздался ужасный грохот. Ворота ходили ходуном. Казалось, что кто-то пытается высадить створки, заставив целый табун лошадей бить в них копытами.

— Что это?!

Пьетро побледнел и схватился за оружие.

— Быстро! — прошипел он. — Бери Панчифику и уходи через черный ход! Только проверь, нет ли там кого!

* * *

Снизу раздался высокий голос, который впивался в уши, как плотницкое сверло:

— Пьетро! Джулиано! Это Джованни! Бросайте все и бегите к лошадям! Сюда скачут люди делла Ровере!

Пьетро убрал оружие в ножны. Джулиано метнулся к двери и бросился наверх.

— Седлать лошадей! — крикнул он на сонных телохранителей.

В просторной комнате верхнего этажа было две кровати. Одна большая, господская. И низкая, с соломенным тюфяком. Там спала пожилая женщина, мавританка, которую нанял Пьетро.

— Поднимайтесь, — заорал Джулиано, пнув ногой кровать служанки. — Берите только необходимые вещи! Тащите все вниз! Мы поедем верхом.

Панчифика, спавшая на господской кровати, проснулась и заулыбалась, увидев Джулиано.

— Сон, — протянула она, потом сладко потянулась и повторила: — Со-о-о-он!

Медичи подбежал к ней, схватил платье со стула, шкатулку с ее любимыми украшениями и изящный фламандский часослов, переплет которого в свое время по заказу Джулиано выполнил мессере Леонардо. Все это он узлом завязал в шерстяное одеяло.

— Придется ехать, быстро-быстро. Мы поскачем на Брего, почти полетим, — ласково сказал он девушке, стараясь не напугать.

Света в комнате не было. Угадывалась только маленькая и легкая фигурка Панчифики в белой рубашке.

Она испуганно обхватила Джулиано руками за шею:

— Боюсь! Не хочу!

— Надо идти, Конди, надо идти, — повторял Медичи, судорожно набрасывая на плечи Панчифики ее вышитую мантилью с капюшоном и густой кружевной вуалью. Убедившись, что ни лица, ни волос девушки не видно, Джулиано взял ее на руки, как ребенка. Она заплакала и стала сопротивляться. Служанка подхватила узел, собранный Джулиано, и еще какие-то пожитки в холщовом мешке.

Крики на улице усилились. Послышались странные хлопки. Раздалось противное звонкое лязганье клинков. Джулиано показалось, что он слышит голос Чезаре.

* * *

Спустившись во двор, Джулиано едва не задохнулся от едкого дыма. Внизу улицы, в месте, где она сужалась, а углы домов образовывали бутылочное горлышко, шел бой. Верные Чезаре солдаты удерживали отряд делла Ровере, значительно превосходящий их числом. Телохранители Борджиа запалили телеги, стоявшие у войлочной лавки, и перегородили ими проход. Дым служил им отличной маскировкой. Неприятель не мог догадаться о маневрах, происходящих перед его носом.

С другой стороны, где небольшой, узкий и кривой переулок выходил к дому Медичи, смертельно бледный, еще не оправившийся от яда Чезаре жестоко расправлялся с группой наемников, одетых в цвета «Железного кардинала» [1]. Пьетро защищал спину Борджиа. Джулиано заметил, что брат держит меч в левой руке, а правую, окровавленную, прижимает к телу, сдавливая пальцами длинный клинок с головой горгоны на рукоятке. В лезвии этого кинжала был тонкий полый стерженек, а в ручке — пузырек с ядом. Достаточно небольшого укола, чтобы убить сильного и крепкого мужчину.

Похоже, кардинал делла Ровере решил избавиться от всех своих врагов разом в течение одной ночи. Его солдаты все прибывали и прибывали, в чаду тут и там проглядывались яркие пятна наемников.

— Джулиано! — из темноты и дыма появился так и не ставший сегодня папой Джованни Медичи.

Он странно кренился в седле, зажимая локтем живот. Его шелковая красная кардинальская сутана была изодрана и обожжена с правого бока. Рядом с ним был его секретарь — Бернардо Биббиена. Одной рукой он держал свои поводья, а другой удерживал сразу двоих лошадей.

Джулиано усадил Панчифику в седло и тут же запрыгнул на другую лошадь.

— Ты ранен? — спросил он у брата.

— И не только я, — последовал ответ. — Скачи во весь дух, Джулиано! По Старой дороге к воротам Августа! Если вас настигнут — убей ee! Она не должна попасть в руки к делла Ровере! Ты понял?! Мы задержим их здесь, а потом рассеемся по городу! Хотя бы кто-то один сможет уйти и разыщет тебя!

В клубах дыма как курица заметалась служанка. Она бросила узлы на землю, вытащив лишь один часослов Панчифики. С диким нечеловеческим воплем она вцепилась в стремя лошади и сунула книгу в руку своей госпожи.

В руке Джулиано свистнула плеть. Девушка закричала и припала к гриве рванувшегося с места тонконогого арабского жеребца. Всадники промчались мимо форумов и уже свернули к Пантеону, когда внезапно из-за угла наперерез вылетел конный отряд. К счастью, Рим уже погрузился в густые сумерки, и охотники не сразу заметили свою добычу.

— Черт! — выругался Джулиано.

* * *

На всех всадниках были желто-бело-красные повязки — цвета делла Ровере. Рука Джулиано потянулась к кинжалу. Он обернулся. Панчифика попыталась улыбнуться ему, но в ее широко открытых глазах застыл ужас.