Мертвый среди живых - Итан Блэк Страница 31

— По какому поводу к директору — приставание, наркотики? — спрашивает полицейский.

В здании чувствуется пустота, особенно после сокращения внеклассных программ из-за урезания бюджета, и поэтому найти здесь хоть кого-то после пяти весьма проблематично. Школа поражает Воорта унынием и совсем не напоминает место, которое могло бы вдохновить подростков. Коридорам недостает простора, который чувствуется в более богатых общественных или частных школах. Полы, видимо, давно не мыли. Двойные замки на классных комнатах. Граффити постарались соскрести, но следы их еще видны на кафельных стенах. Воорт различает пару эмблем бруклинских банд — «Спейсбойз» и «Фоксигс».

17.43.

«Обычно, когда я устанавливал личность подозреваемого, у меня было несколько дней на его разработку, а не семь часов».

По крайней мере — приятный сюрприз для разнообразия — директор оказывается на месте и занимается писаниной в своем кабинете. Маленький лысеющий человек в твидовой куртке кажется удивленным при появлении Воорта и Мики, но, увидев полицейские значки, быстро приходит в себя. Очки в роговой оправе для чтения снимаются, и доктор Бирнбаум — так гласит табличка на двери — закрывает папку. Очки висят на шее на шнурке.

— Нам нужно поговорить с преподавателем, который, возможно, работает здесь. Уэнделл Най — ваш учитель?

— О Боже! С ним опять беда?

Ошибки нет — строгость на лице директора мгновенно сменяет тревога.

— Значит, он все еще работает здесь?

— Нет. Он ушел с работы несколько лет назад, но его все любили. Надеюсь, с ним ничего не случилось. Минутку-минутку, я узнал вас. Вы детектив, говоривший по телевизору. Господи! — восклицает доктор Бирнбаум. — Вы насчет оскорбленного киллера! А какое это имеет отношение к Уэнделлу? Жена только что звонила мне и рассказала о киллере — это было в «Новостях».

Воорт сбавляет темп и, не показывая разочарования, объясняет, что Ная ищут, чтобы взять у него показания.

— Он может обладать полезной информацией и даже не знать об этом, — добавляет Мики. — И вероятно, поможет нам остановить преступника, прежде чем произойдет еще одно убийство.

Бирнбаум, кажется, страстно желает помочь и ведет их из своего кабинета в большую комнату секретарши, где пытается найти ключ от стального шкафчика с документами.

— Моя секретарша уходит в пять, но мы храним здесь адреса некоторых учителей, сменивших место жительства, или адреса их новой работы. Най, Най. Ах, Най!

«Хотел бы я знать, нашел ли уже Сантини к этому времени домашний адрес».

— У меня сразу такое облегчение, оттого что с ним ничего не случилось, — говорит Бирнбаум, роясь в папке толщиной в палец. — Он был самым преданным ученикам и своему делу учителем. Не могу и сказать, сколько родителей звонило, когда он ушел; а когда родители звонят, они обычно жалуются. Но не в этом случае.

— Он любил ребят, — говорит Воорт.

— И они отвечали ему любовью. — Доктор Бирнбаум смотрит поверх очков. — Я был потрясен, когда он позвонил и сказал, что уходит. До этого он не пропускал ни одного урока. Другие преподаватели имели обыкновение поддразнивать его. Прозвали Почтальоном, знаете, как в старой поговорке: «Ни дождь, ни снег, ни грипп не помешают мне разнести почту». Вот таким был Уэнделл.

— Преданным делу, — произносит Воорт.

— Фанатично.

— А потом он берет и уходит. И это было после несчастного случая? — спрашивает Воорт.

— Грузовик, чтоб его, — кивает директор, возвращаясь к папке. — Уэнделл сказал, что ему требуются месяцы, чтобы выздороветь. Я заявил, что оставлю за ним место, а Уэнделл в ответ — из такой уж он породы людей, — что это будет нечестно по отношению к детям. Детям нужен человек постоянный, а не заменяющий. Всегда беспокоился о ребятах. Вот почему они отвечали ему взаимностью. Прошу прощения — у нас нет ни адреса нового места жительства, ни адреса его другой школы.

— Вы навещали его после аварии?

Доктор Бирнбаум краснеет.

— Он сказал, что не хочет никого видеть. Его сильно тогда изувечило.

— Может быть, кто-то из учителей поддерживает с ним связь?

— Спрошу завтра, когда они появятся. Но может оказаться слишком поздно, не так ли? По радио передали, вы опасаетесь, что сегодня могут произойти новые убийства.

— Я позвонил бы учителям домой, если дадите их номера телефонов, — спокойно предлагает Воорт, совершенно не чувствуя мира внутри.

Но директор хмурится, словно показывая, что легче сказать, чем сделать.

— Вся штука в том, что Управление образования устроило нам на прошлой неделе семинар по юридическим спорным вопросам. Там говорилось о судебном деле насчет предоставления номеров домашних телефонов без разрешения. Но я считаю, что могу позвонить учителям лично и передать вам их телефоны, если они не против.

— Благодарю, — говорит Воорт. — Кстати, а в ваших делах есть данные об увольнении Найта?

Раздается звонок сотового. На дисплее высвечивается номер Сантини.

— Какое совпадение! Тот несчастный случай произошел на этой же неделе ровно шесть лет назад, — говорит доктор Бирнбаум.

Шесть лет назад… Уэнделл Най выбирается из переполненного поезда подземки на станции «Бруклин-Боро-Холл», сжимая кожаный рюкзачок с фотоаппаратом и магнитофоном. Выйдя наверх, он обнаруживает, что даже в половине пятого солнце еще светит, а вечер настолько теплый, что у него выступает легкая испарина, когда он спешит по Джоралемон-стрит. Он придумывает первую фразу для следующей новой пленки из серии «Кто я?».

Бруклин был некогда обособленным городом со своим мэром, советом и судебной системой. Он так огромен, что его можно сравнить с округом, а муниципальные здания — администрация главы округа, здание верховного суда штата, здание профсоюза санитарных работников — внушительно теснятся в деловой части близ Боро-Холл. В соседних домах вперемежку расположены офисы городских служб и профсоюзов. Дойдя до Ливингстон-стрит, Уэнделл поворачивает налево, проходит несколько припаркованных телефургонов и, остановившись на серых гранитных ступенях у дома № 110, вынимает «Никон».

Он умело наводит объектив на высокую стену здания, и когда делает снимки для своего следующего слайд-шоу, наконец приходит первая строчка: «Я король, и это здание — мой дворец».

Уэнделл толкает вертящуюся дверь и начинает снимать в переполненном мраморном вестибюле: полицейских, стоящих у пропускного пункта службы безопасности; посетителей, открывающих дипломаты и показывающих удостоверения личности. Выглянув за дверь, Уэнделл снимает телефургоны службы новостей с нацеленными вверх мобильными антеннами.

«Журналисты ходят за мной каждый день в надежде, что я сделаю ошибку».

У пропускного пункта охранник открывает заднюю стенку корпуса магнитофона Уэнделла, вынимает две двойные батарейки и подкидывает на руке, словно вес докажет их подлинность.