Ледяное сердце - Джонатан Келлерман Страница 31

Десять дней спустя дал знать о себе Майло. За прошедшее время я настойчиво добивался сведений от полиции Кембриджа, и мне удалось поговорить с детективом Эрнестом Фиорелле. Он начал с того, что внимательно изучил меня, поэтому мы прошли всю старую систему оформления допуска к секретным сведениям. Наконец мне удалось удовлетворить его любопытство присланной по факсу копией моего старого контракта с полицией Лос-Анджелеса, где я значился консультантом, и несколькими страницами моих письменных показаний по делу Ингаллса. Несмотря на это, Фиорелле задавал мне больше вопросов, чем отвечал на мои по делу Анжелики Бернет.

Никаких серьезных зацепок не было, и убийцу не нашли.

— Думаю, это какой-нибудь шизик, — сказал Фиорелле. — Вы психиатр, вот и скажите мне какой.

— Сексуальный психопат? — предположил я. — Обнаружены признаки изнасилования?

— Я этого не говорил. Мертвая тишина.

— Так что же там было от душевного недуга?

— Когда тело молодой красивой девушки режут на куски и бросают в узком переулке, мне это кажется делом рук психически ненормального человека, док. А у вас в Лос-Анджелесе это считается в порядке вещей?

— Это зависит от дня недели. — Он засмеялся коротко и хрипло. — Таким образом, — продолжал я, — никто из коллег Бернет по танцам или из музыкантов не попал под подозрение?

— Нет, сплошные придурки, в основном девки и голубые. Перепуганы до безумия. Все клялись, что любили девушку.

— Даже когда она получила ведущую роль?

— Ну и что?

— Я заподозрил зависть.

— Док, побывав на месте преступления, вы не стали бы думать вообще. Это было… страшно, омерзительно.

Все еще размышляя о возможной встрече Чайны с настойчивым поклонником-преследователем, я спросил его о публичных музыкальных мероприятиях, происходивших в период, когда было совершено убийство.

— Шутить изволите? Это университетский городок, остальное — Гавуд [5]. Здесь у нас ничего, кроме мероприятий, не бывает.

— Что-нибудь непосредственно связанное с музыкой? Объединения критиков, журналистов, фанатов?

— Нет, не помню ничего подобного. И, док, честно говоря, я не понимаю, что вас заставляет лаять на это дерево.

— Лучшего не дано.

— Ладно, может, вам удастся что-нибудь отыскать. И держите эту муру с шизофрениками там у себя на левом берегу. Нет, я не вижу ничего общего между убийством этой девушки и делами, которые вы расследуете. Я обнаружил более похожее дело в Балтиморе, но и оно повисло.

— Кто был жертвой в Балтиморе?

— Одна секретарша, расчлененная так же, как и мисс Бернет. Какая разница, я же сказал вам, что ничего из этого не получилось. Полиция Балтимора поймала одного лунатика, а он взял да повесился. Мне пора бежать, док. Желаю вам теплой приятной погоды в Лос-Анджелесе.

Я поискал во Всемирной паутине сведения о самоубийствах, совершенных в Балтиморе, но не нашел там ничего схожего ни с убийством Анжелики Бернет, ни с другими убийствами.

Ключевым словом, похоже, стало слово «ничего».

В течение тех же десяти дней случилось кое-что еще. В один из вечеров мне позвонил Тим Плачетте и сказал:

— Извини за небольшую недавнюю стычку.

— Ничего страшного, — ответил я.

— Страшно или нет, но мне следовало помолчать… Она в самом деле дорога мне, Алекс.

— Уверен, что так оно и есть.

— Тебе не нравится этот разговор.

Что-то в его голосе — отчаяние, страх, проистекавшие от глубокой любви, — изменило мое настроение.

— Я ценю твой звонок, Тим. И не собираюсь вставать на твоем пути.

— Я не пытаюсь быть блюстителем порядка, это свободная страна. Если тебе понадобится зайти, заходи.

У меня изменилось настроение. Вот здорово, дружище. Но я понимал, что он прав. Жизнь будет спокойнее для всех нас, если я буду держать дистанцию.

— Нам всем нужно идти вперед, Тим.

— Хорошо, что ты так говоришь… Робин… и еще Спайк… я становлюсь настоящим ослом.

— Так случается, когда в деле замешана женщина.

— Верно.

— Будь здоров, Тим.

— Ты тоже не болей.

Через два дня после этого позвонила Робин.

— Не стоило бы тебя беспокоить, но не хочу, чтобы ты узнал об этом от кого-то другого. Журнал «Гитаристы» публикует мой краткий биографический очерк. Признаться, это безобразно. Я знаю, иногда ты покупаешь этот журнал, поэтому опасалась, что натолкнешься на этот очерк.

— Назови мне номер журнала, и я непременно куплю его.

— Этот номер сейчас готовится к публикации. Я дала им интервью некоторое время тому назад, но они не предупредили меня, что опубликуют его. Сегодня же позвонили и сказали, что оно выходит. Эта публикация, вероятно, усложнит мою жизнь тем, что теперь количество заказов на работу возрастет. Впрочем, какая разница? Оказываться время от времени в свете рампы приятно.