Дочь ведьмы - Франсин Тун Страница 31

Когда утром Найл приходит к дому Катрионы, то под старым камнем у стены сада не находит, как обычно, запасного ключа. Он переворачивает камень, острые края которого со временем сточились. Внизу совершенно пусто, лишь влажная почва и несколько розовых дождевых червей, ползают муравьи. Он проходит к двери, заметив, что трава вокруг камня примята, и звонит в дверь.

Подождав несколько минут, он решает написать Катрионе эсэмэску, но, когда только начинает набирать сообщение, она открывает ему дверь.

– Привет, Найл, – хрипло говорит Катриона. На ней серый вафельный халат, а волосы зачесаны назад и собраны в хвост. – Я сегодня неважно себя чувствую. – Обхватив себя руками, она поворачивается обратно к лестнице.

– Не выспались после вечеринки? – бормочет он.

– Вы про что? У меня весь нос заложен.

– Просто хотел спросить, – спохватывается он, – не поухаживать ли за вами, может быть, нужна помощь?

– Нет, спасибо, я в полном порядке.

– Я настаиваю, вид у вас неважнецкий, – мягко говорит он, надеясь, что она услышит заботу в его голосе. Ей действительно не помешало бы согреться, выпить чая с перечной мятой, которую она обожает. – Вы уверены?

Ущипнув себя за переносицу, она кивает. Глаза у нее опухли, губы потрескались, но она по-прежнему прекрасна. Найл помнит, как она наблюдала за их выступлением на сцене, и втайне надеется, что она больше не считает его неотесанным работягой и не обратила внимания, когда он неожиданно удалился со сцены.

Когда она со скрипом поднимается по лестнице, Найл остается на кухне один. Он на мгновение замирает среди чистых белых стен и полированного хрома. От прошлого визита на душе остался неприятный осадок. Нужно как-то объясниться. Он уже все заранее обдумал. Найл осторожно наполняет эмалированный чайник водой и находит нужный шкафчик с кружками, которые вынимает и осторожно, как только может, ставит на блестящую стойку.

Взяв одну кружку, он окликает Катриону из коридора. Стены здесь по-прежнему голые, на них нет ни картин, ни фотографий – ничего. Некоторое время он размышляет о том, что она могла бы на них развесить, – скорее старые фотографии или карты, но только не картины. Занимаясь ремонтом домов и квартир, он начал немного разбираться в таких вещах. Сквозь витражную дверную панель пробивается солнечный свет. Это необычное изделие из стекла, которое, по-видимому, относится к 1905 году, когда и был построен фермерский дом.

Во второй раз он зовет Катриону по имени, но, не получив ответа, медленно поднимается по лестнице, постоянно прислушиваясь. На лестнице солнца больше, чем в коридоре. Он останавливается, видит перед собой пять дверей и снова прислушивается. За одной из них раздается шорох, он стучит и осторожно открывает дверь спальни. Сквозь желтую занавеску тускло светит солнце.

Катриона крепко спит, слегка приоткрыв рот. Найл смотрит на свои тяжелые рабочие ботинки, серые от пыли и краски, – он стоит на светлом ковре. Затем Найл тихонько подходит к кровати с латунной спинкой и ставит мятный чай в новой белой кружке на тумбочку рядом с желтыми тюльпанами. На пустой подушке двуспальной кровати покоится тонкий мобильный телефон. В углу покрывала лежит планшет, на экране которого мелькают кадры какой-то мелодрамы. Тело Катрионы, свернувшейся калачиком под одеялом, выглядит каким-то маленьким и совсем детским. Он стоит и смотрит, как поднимается и опускается ее грудь. Она в футболке без лифчика. В углу стоит акустическая гитара, а у большого зеркального шкафа валяется пара красивых туфель с блестящими каблуками.

Он слышит шорох, и Катриона поворачивает к нему голову. На ее лице отражаются паника и страх.

– Найл…

– Нет-нет, не волнуйтесь, – шепчет он, направляясь к выходу. – Я просто хотел извиниться. Дело в том, что…

Она делает глубокий вдох.

– Я хотел сказать…

– Пожалуйста. Прошу вас, оставьте меня в покое. – Ее голос звучит отстраненно и жестко. Какое-то мгновение они молча смотрят друг на друга.

– Надеюсь, чай вам понравится, – уходя, бормочет он себе под нос.