Хорошая я. Плохая я - Эли Ленд Страница 30

– Я начну, Майк? Или вы хотите?

– Говорите.

– Хорошо. Сегодня утром мне позвонил Саймон Уоттс, юрист.

Тощий.

– Есть пара новостей, которые я должна сообщить тебе как можно скорее, пока журналисты не разнюхали. Во-первых, стало известно, что перекрестный допрос состоится. Как мы и предполагали, защита хочет сфокусировать внимание на последнем эпизоде. Их интересуют те дни, которые ты провела дома вместе с матерью, когда произошла смерть Дэниела. Они хотят прояснить кое-какие детали.

– Что прояснить? – спрашиваю я.

– К сожалению, мы не знаем. Саймон сказал, что защита темнит, напускает туману. К сожалению, мы часто сталкиваемся с такой тактикой при подготовке к процессу.

Левое веко у меня начинает дергаться, невидимый хозяин дергает меня за поводок. Напоминает мне, кто тут главный.

– Может, нам удастся что-нибудь разведать перед судом, Джун? – спрашивает Майк.

– Если не потребуется представить новые улики, то нет, вряд ли мы заранее узнаем, что припасла защита. Возможно, они просто захотят, чтобы Милли уточнила, что она слышала или видела. Наши юристы уверены, что ничего нового на суде не всплывет.

Но они ведь не знают тебя, правда? Они не знают, как устроен твой мозг. Какое удовольствие ты получаешь, играя с людьми.

– Так что конкретно потребуется от Милли?

– Ей придется выступать дважды. Один раз ее будет опрашивать обвинитель, второй раз защита.

– Важно помнить, Милли, что специальные меры могут быть приняты в любой момент. Тебе необязательно присутствовать в зале суда.

– Пожалуй, этим следует воспользоваться, учитывая, что мы не знаем, какие вопросы тебе будут задавать. Как ты считаешь, Милли?

Майк поворачивается ко мне всем корпусом.

– Не знаю. Я хочу, я должна, но я боюсь.

– Чего ты боишься?

– Она хочет, чтобы обвинили меня.

– Никто не собирается обвинять тебя, Милли.

– Вы не знаете этого, вы ведь не присяжные.

– Нет, мы не присяжные, – отвечает Джун. – Но присяжные будут рассматривать тебя как несовершеннолетнюю, которая находилась в зависимости от опекающего лица и под его давлением. Чтобы на суде было проще, наши юристы подготовили несколько примерных вопросов, вы с Майком сможете их прорепетировать.

Ее послушать, все так просто. Как стишок выучить. Нет, то, что я должна буду сделать в суде, совсем не просто. Еще как не просто.

– А у Милли будет возможность вспомнить свои показания?

– Да, конечно. За неделю до слушаний я попрошу разрешения привести Милли в суд, и она сможет посмотреть видеозапись. Одного раза более чем достаточно – как-никак, это очень болезненно, к тому же могут возникнуть путаница и неуверенность в ответах. Иногда под давлением свидетели пытаются повторять по памяти свои показания, а наша задача – сфокусироваться на вопросах, которые будут задавать.

Майк говорит в ответ:

– Что ж, я нахожу это вполне разумным. Мы все это обговорим еще раз позже. Милли, у тебя есть вопросы, которые ты хотела бы задать сейчас?

– Нет.

Как Фиби перед мисс Мехмет, я не могу произнести это вслух.

– Джун, меня пустят в зал заседания, когда будут слушания?

– Вряд ли. Нет. В таких громких делах, как это, суд практикует так называемый анонимный вызов с минимальным числом присутствующих лиц. В прошлом бывали случаи утечки информации из зала суда в прессу. Я буду находиться там безотлучно, сидеть рядом с тобой, Милли. Вы, Майк, и Саския, если она захочет, сможете находиться в одной из комнат ожидания рядом.

– Вы сказали, что хотите сообщить мне две новости. А какая вторая?

– Дату слушаний передвинули. Дело, которое должны были рассматривать перед нашим, развалилось, поэтому судья освободился, – отвечает Джун. – Суд состоится раньше, через три недели, в понедельник.

Значит, сорок пять дней превратились в двадцать пять. Я хорошо считаю – особенно когда это касается тебя.

– Через неделю после коротких каникул ^[11], – слышу я свой голос. – Я к этому не готова.

– Мы подготовимся, Милли. Джун, что еще сделать, чтобы Милли почувствовала себя уверенно?

– Как ни странно это прозвучит, делайте то же самое, что вы уже делаете. Устраивайте сеансы раз в неделю или чаще, если в этом есть необходимость, а я, как только приеду в офис, сразу пришлю вам вопросы наших юристов.

– Таким образом, если не считать вопросов, все по-прежнему?

– Совершенно верно. Да, еще понадобится приехать где-то в каникулы, чтобы Милли посмотрела видеозапись своих показаний. Вы сможете?

– Да, конечно, сможем. Фиби уедет на каникулы со школой, а мы, возможно, вырвемся куда-нибудь на несколько дней, немного развеяться, но в любом случае будем недалеко и приедем, когда вы скажете.

– Это отличная идея – поехать куда-нибудь, залечь на дно. Информация о том, что слушания перенесены, завтра поступит в прессу. Нам нужно подумать, как в этой ситуации тебе, Милли, следует вести себя. Девочки в школе обсуждают эту историю?

Я могла бы сказать правду Майку, что его дражайшая доченька любит читать вслух заметки о тебе, считает, что тебя нужно заживо сжечь, а ее обожательницы согласно кивают. Но я не хочу, чтобы Майк знал, как плохи наши с Фиби отношения. Я понимаю, кого он выберет.

Поэтому говорю – нет, никто ничего не обсуждает.

– Отлично. Я понимаю, это трудно, но самая лучшая линия поведения, если такой разговор зайдет, просто не обращать внимания. Я понимаю, как все это ужасно, но у тебя есть прекрасный помощник, Майк. Если у тебя возникнут вопросы ко мне, то попроси Майка позвонить мне или напиши по электронной почте. Договорились?

Она подходит ко мне, хочет положить руку мне на плечо, но, спохватившись, в последний момент убирает. Она садится на корточки передо мной, от ее несвежего дыхания пахнет кофе.

– Все будет не так плохо, как ты думаешь, – говорит она.

Я смотрю на нее сверху вниз. Она ответственная. Но неумная.

Все будет не так плохо, как ты думаешь, – нет, Джун, еле будет гораздо хуже.

Проводив ее, Майк возвращается. Я говорю ему, что хочу побыть одна, мне нужно все переварить.

– Да, конечно. Я всегда рядом, если захочешь пообщаться.

Я стою возле раковины в своей ванной. Бритва касается кожи. Жму сильнее, чем обычно. Как нож в масло. Молния между ребер. Теплая красная жидкость.

И никакого облегчения.