Краткая история семи убийств - Марлон Джеймс Страница 30

– Как там продажи книжки, растут?

– Не жалуюсь.

– В шорт-лист фантастики еще попала? Я тут посматриваю…

– Правильно, посматривай. Может, ума поднаберешься.

– На том спасибо. Этот наш диалог в стиле детективных сериалов – оно, конечно, приятно, но я в самом деле устал. Поэтому спрашиваю: чего ты хочешь?

– Несколько пунктиков. Первый: ты или отзови долболобов, которых поставил меня выслеживать, или назначь на их место кого-нибудь потолковей.

– Насколько мне известно, тебя никто не выслеживает. К тому же, если б я этим занимался, думаешь, я бы не знал о твоем местопребывании?

– Короче, отзывай. И не унижай меня такой откровенной халтурой. Кстати, тебе лучше послать подкрепление в Гуантанамо, чтобы забрать их, пока этого не сделали кубинцы. Где они сейчас, дознаться оставляю тебе. Теперь второе. Надеюсь, что вы там раздумаете вкачивать остаток тех десяти миллионов в ЛПЯ с целью избавить нас от коммунизма. Большинство той суммы поступает в виде оружия, остальное…

– Может, ты попутно затребуешь от меня установить мир на Ближнем Востоке?

– Бог ты мой, Барри, торчи уж в своем диапазоне таланта, он у тебя не безразмерный. И третье. Если ты полагаешь, что тем бандюганам, которых Луис учит стрелять, не хватит ума пристрелить и тебя, то ты наивный человек. А по иной причине Луис Джонсон на Ямайке не всплыл бы. Учти, дружок: отдача может быть охрененной.

– Ты шутишь? Да для них это все равно что обучающие игры для ребятни: «Моя первая пукалка».

– То есть все-таки реально обучаешь? Я точно не знал… Топорненько, Барри, даже для такого беспринципного шустряка, как ты. Обидно. Тем более что учился ты по моей книге.

– Не знаю, о чем ты. Что же до Луиса, то он сам по себе, а потому с него и спрашивай. Что ты завариваешь на этот раз? Удивительно, что тебя не отправили на повышение. Сидел бы сейчас на месте попрестижней, вроде Восточной Германии… Какой тайной операции ты от нас ждешь? В Анголе? Возможно, что-нибудь такое готовится в Никарагуа. А еще я слышал, что в Папуа – Новой Гвинее тоже зреет социалистический переворот, со дня на день.

– Брось. Ты даже не знаешь, что такое социализм. Будучи просто дрессированной обезьянкой, натасканной целиться и стрелять. Кстати, вспомнил: а что здесь поделывает сын Ричарда Лэнсинга? Пытается помочь вам нагадить папику?

– Не понимаю, о ком ты.

– Да брось ты, Барри. Это канал надежный, без прослушки, так что не дрейфь. Премьер-министр, делающий головняк Киссинджеру просто потому, что сидит на хрену у Кастро и готовится к своему переизбранию.

– Ты в этом уверен?

– Так же, как и насчет того, в какую именно школу ходят твои детишки.

– Билл, не занимайся херней…

– Херню, Барри, оставим за скобками. Повторяю еще раз: премьер, малость не догоняющий, что втягивается в «холодную войну», всерьез рассчитывает на переизбрание. Организует концерт, в котором собирается принять участие крупнейшая в мире звезда, по своему несчастью, ямайского происхождения. И вот среди всех на свете, кто прибывает все это снимать, оказывается собственноручный сын Ричарда Лэнсинга. Я не поклонник ни того ни другого, но согласись: как-то очень уж гладко все стыкуется.

– Хорошую ты придумал теорию заговора. А кто же сидел на бугре? Или ты кое о чем забыл?

– О чем же?

– О том, что Лэнсинг вышел в отставку. И что во многом он лишь более образцовая версия тебя самого. У вас обоих случился внезапный приступ совести, как у либерала-школяра.

– Я думал, что служу своей стране.

– Нет. Ты думал, что служишь идее. Но знать не желал, как на самом деле действует страна, даже при наличии письменных инструкций.

– Пытаешься развить это в классовые дебаты, Барри? Как это социалистически с твоей стороны.

– Ничего развивать я не пытаюсь. Просто хочу лечь спать. А вместо этого вишу на телефоне не то с человеком без страны, не то с человеком без идей.

– Удивляюсь, как ты и тебе подобные могут рассуждать об идеях. Социализм – это тебе не гребаный коммунизм.

– Все равно это «изм», как ни крути. Извечная твоя проблема, Билл, в том, что ты полагаешь, будто тебя наняли думать. Или что кому-то есть дело до того, что ты думаешь.

– Многим ямайцам было не все равно.

– Да я уже был здесь на момент твоего двухнедельного визита в июне, припоминаешь? Политика ЦРУ ямайцам абсолютно побоку; они даже не улавливают разницы между ЦРУ и ФБР. Многие ямайцы посходили с ума из-за белого человека, столкнувшего их друг с другом. Тогда и появились уличные банды из местных, хотя даже их вины в этом нет: это все махинации коварных бледнолицых. Дай мне, твою мать, вздохнуть спокойно. Ты, кстати, не разговаривал недавно с Нэнси Уэлч?

– О чем это мне с ней разговаривать?

– О чем? Да хоть о своей провинности. Мог бы обмолвиться: Нэнси, как нехорошо было с моей стороны взять и порешить в Греции твоего брата с женой.

– Постой-постой. Ты, блин, что, думаешь, это я стоял за убийством Уэлчей?

– Ты и твой отчетец. Твой дрянной романишко.

– Про него в книге не сказано ни слова, идиотина.

– Если б я его читал.

– Так, значит, ты считаешь, что это я виновен в гибели Уэлча? Я ценил тебя незаслуженно, Барри. Думал, что Контора доверяла тебе больше информации, чем та, которую ты, я вижу, получал. Должно быть, я разговариваю не с тем человеком.

– Неужели? В этом плане ты не единственный, кто судит верно.

– Луис Джонсон сейчас в Западном Кингстоне обучает юных террористов пользоваться автоматическим оружием. Тем самым, что никогда не прибывало в кингстонский порт, так что его никто и не воровал.

– У тебя есть тому доказательства?

– Единственным человеком, что прибегал к услугам Луиса, был я в Чили. По любой другой причине он бы не появился в стране. Ни он, ни Брайан Харрис, или как там еще кличет себя нынче Оливер Пэттон. Вы, ребята, никогда не предчувствуете отдачи, пока она не шибает вам в морду. Хреновы зазнайки из «Лиги плюща», которые с людьми отродясь не работали. Еще один вопрос: за каким хером вы установили слежку еще и за Певцом? Он-то вам каким боком?

– Спокойной ночи, Билл. Или как там: hasta maсana, luego ^[70] и иже с ним.

– Нет, в самом деле, что он может такого…

– Сучара, не перезванивай сюда больше!

– Что это еще за сучара тебе звонила? – спрашивает голос жены.

Я не слышал, как она вошла, и не знаю, как долго она уже здесь. Она усаживается на кушетку, за которой стою я, и сидит, не оглядываясь и ничего не говоря, но ожидая ответа. Я выдергиваю из розетки телефонный шнур и подхожу к бару, где меня ждут полбутылки «Смирнофф» и бутылка тоника.