Сумерки зимы - Дэвид Марк Страница 30

– Пока не выпустили, – объявила Тремберг вместо приветствия. И добавила сонным голосом: – Невилла-расиста. Дежурный адвокат рвет и мечет.

Влажные волосы, бледное лицо, темные круги под глазами. Начала было стаскивать с себя плащ, но передумала. Натянула обратно, села за массивный пластиковый стол.

– Не возражаешь? Я вылезла из душа двадцать минут назад – и сразу сюда.

Потянувшись, Хелен Тремберг обхватила ладонями большую щербатую кружку с крепким «чаем строителей», которая стояла перед Макэвоем. Трубно отхлебнула. Сморщилась.

– Сахарку не слишком? – Настроена она была явно дружелюбнее вчерашнего.

Они оказались единственными посетителями кафе «Пиджин-Пай» – беленого здания с застекленным фасадом на углу Годдард-авеню. Классическая забегаловка со всеми атрибутами вроде ламинированных меню и кетчупа в банке-помидорке. «Блюдом дня» тут зачастую именуются сосиски или бекон (или и то и другое разом), так что сюда стекаются паломники, твердо убежденные, будто высшее достижение кулинарии – тушеная фасоль с бурым соусом.

Макэвой пришел уже десять минут назад, и ему до смерти хотелось сэндвича с сосиской и жареным яйцом, но Ройзин накормила его завтраком – яичница-болтунья и ломтик копченого лосося на ржаном хлебе домашней выпечки. Мак-Эвой был уверен, что она обиделась бы, узнав, что это лишь раздразнило его аппетит, и потому в кафе заказал лишь чай.

– Поешь? – спросил он.

– Заманчиво, – в раздумье протянула Хелен. – Слыхал, что тут подают такое спецблюдо, только пояс расстегивай. Если съешь все до последней крошки, денег не возьмут. Еще никому не удавалось справиться.

– Ты тоже пыталась?

– О чем это вы, сержант? – Тремберг выглядела оскорбленной, но тут же расплылась в улыбке. – Прости за вчерашнее, – она снова хлебнула чаю, – я повела себя как настоящая стерва. Только-только успела вгрызться в убийство Дафны Коттон – и на тебе, уже расследую смерть какого-то алкаша в Орчард-парке.

– Понимаю.

Макэвою было не по себе от того, что Тремберг втянута в эту историю, но гораздо больше его тревожило другое: весь предстоящий день ему придется поддерживать беседу с коллегой женского пола. А это будет пострашнее прочего, хотя поводов для беспокойства и так хватало.

– Два тоста, пожалуйста! – крикнула Хелен дородной женщине в синем халате, сидевшей за кассой. – Только с настоящим маслом, не с обезжиренной пакостью.

– Женщина моей мечты, – хмыкнул Макэвой. – Отец говаривал, химический состав у маргарина почти такой же, как у куска пластмассы. Не знаю, правда ли, но желание отведать он у меня отбил. Как вся та чушь насчет арахиса на стойке, в котором полно чьих-то пи-пи. Мерзость.

Тремберг сморщила нос:

– Пи-пи?

У Макэвоя кровь прилила к щекам, и он искренне обрадовался появлению заказанных Хелен тостов.

– Прости. Когда в доме маленький ребенок…

– Симпатичный парнишка твой Фин, – с набитым ртом болтала Тремберг. – Так тобою гордится. Не испугался совсем. Понял, что в церкви случилось что-то плохое, видел, как ты упал, но не засомневался, что ты поднимешься. И заявил, что ты обязательно арестуешь всех-всех преступников.

Макэвой отвернулся, пряча улыбку.

– Мамино воспитание. Это Ройзин внушила ему, что я несокрушимый. Прямо супергерой какой-то.

– Лучше пусть так, чем считает тебя козлом, – заметила Тремберг. – Обычно детки невысокого мнения о предках.

– Только не я.

– Ты не как все, сержант. Каждому известно.

Какое-то время они сидели молча. Макэвой допивал чай, наблюдая, как Тремберг слизывает масло с кончиков пальцев. Никаких колец, никакого маникюра. В сравнении с элегантными, ухоженными пальцами его жены ее пальцы кажутся голыми.

– Так или иначе, Фин прав, – объявила вдруг Хелен.

– В чем?

– Ты и вправду несокрушим. Каждому известно.

– То есть?

– Прошлогодний треп. – Она подалась к нему, оживая прямо на глазах. Сладкий чай с тостами зарядили ее дозой глюкозы, и теперь она была полна энергии. – Когда тебя, ну, ты понимаешь…

– Что?