Вся жизнь перед глазами - Лора Касишке Страница 30

Он тыкался холодным носом ей в щиколотку. Забытое ощущение. Поднял к ней голову, разинул пасть, обнажив белые мелкие зубки и ярко-розовый язычок, и издал нечто среднее между мяуканьем и ворчаньем. Или это было рычание?

Тимми.

Диана осторожно отвела голову от холодильника, прислушиваясь к себе в ожидании новой болевой атаки, но, как ни странно, мигрень отпустила. Она выдохнула, открыла холодильник, достала пакет обезжиренного молока и налила в миску. В доме не было нормальной кошачьей еды. Надо бы сходить в магазин за сухим кормом, наполнителем для туалета и поддоном — все, принадлежавшее Тимми, они давным-давно выбросили.

Кот жадно лакал молоко.

Конечно, у них были отцы.

Один снимал квартиру в их же городке, где жил в полном одиночестве, днем работал в магазине, а по ночам играл на саксофоне в джаз-квартете. Выглядел значительно моложе своих лет и носил серьгу в ухе. Его звали Роберт, и его трудно было называть папой. Все звали его просто Боп.

У второй девочки отец переехал в соседний городок, у него были новая жена, сын и собственная компания по компьютерному обеспечению.

Матери, говоря с дочерьми об их отцах, не скупились на подробности. Мысль о том, что когда-то их родители были влюблены друг в друга, ужасала. Она означала, что от любви не остается ничего, кроме горечи, тоски и горьких воспоминаний, — но по непонятной причине девочки продолжали верить в любовь. Мечтали о счастливом замужестве. Наверное, это стремление было заложено в них при рождении, как птицы рождаются с умением вить гнездо для птенцов.

Об отцах они вспоминали во вторую субботу каждого месяца, в канун Рождества, в день своего рождения и в День отца.

Папин день.

Он наступал в июне и пах дымком и соусом к барбекю.

Шорты-бермуды, баночное пиво, надоедливо монотонный стрекот газонокосилки… Бейсбол по радио… Свернутый змеей садовый шланг, ждущий своего часа в крытом алюминиевыми листами сарае… Лубочный образ отца. Не имевший к их папашам никакого отношения.

В следующее воскресенье будет День отца.

Подружки пошли в сувенирную лавку в центре города, именовавшуюся «Счастливые минуты жизни», и купили по стеклянной пивной кружке, которые отдали в гравировку, чтобы специальная машинка с острой иголкой на конце женским почерком вывела на них что-нибудь типа: «С праздником, дорогой папочка!»

Продавец упаковал кружки в бумагу и пузырчатый пластик, чтобы не разбились.

Диана устала.

Наверху она прилегла на кровать и закрыла глаза, но заснуть не смогла. Что же это было, вопрошала она сама себя, толком не зная, что имеет в виду.

Но что-то случилось.

Буквально в последние несколько дней.

Для климакса слишком рано. Но что-то изменилось в ней самой. В ее теле. В ее голове.

Неужели это свойство среднего возраста?

Когда весь накопленный жизненный опыт обрушивается на тебя разом.

Когда прошлое начинает просачиваться в настоящее, как у нерадивой хозяйки, бросившей в стирку белые простыни вместе с красными полотенцами.

Призраки прошлого.

Ее мысли и воспоминания. О близких людях, о городе.

Ведь она живет здесь довольно долго.

И сделала много такого, о чем жалеет.

Диана мысленно окинула жизнь, которой жила до сих пор, с горечью припомнила совершенные ошибки и проступки и поняла, что теперь они катятся вниз с горы, словно огромный ком, и его ничто не остановит.

Она всегда относила себя к людям, которые считают, что стакан наполовину полон, и в любой ситуации стараются видеть положительные стороны. Она долго упражнялась в искусстве избегать негативных мыслей, редко читала газеты, а когда в вечерних новостях показывали репортажи об убийствах или несчастных случаях, сразу выключала телевизор. Пол подшучивал над ней, утверждая, что ее присутствие в любой компании очищает атмосферу, потому что при ней никто не решается говорить сальности.

Она надеялась, что он прав.

Диана знала, кем могла стать — громогласной, ироничной, даже злой женщиной, каких встречала немало: все их разговоры сводились к обсуждению пикантных сплетен, скандалов и всяких ужасных происшествий. Диана обычно молча слушала такие беседы, воздерживаясь от любых комментариев. И постепенно ее оставляли в покое.

И в своих рисунках она старалась показывать что-то хорошее, может быть, поэтому и не добилась большого успеха. В наше время людей больше привлекают картины, акцентирующие внимание на безобразном. Диану такое искусство никогда не интересовало.

Она даже не экспериментировала с линией и формой. Все ее работы состояли из простых и понятных элементов. В них не было ничего зловещего или мрачного. Свет оставался светом, а тень — тенью.

И все же иногда она смутно ощущала, что в ней как будто живет какое-то другое существо, иная, не похожая на нее Диана. Впрочем, все это были лишь неясные предчувствия, никогда не принимавшие конкретных очертаний.

Чтобы доказать существование в ее душе другой личности, понадобился бы хитроумный эксперимент, но кто же экспериментирует над собой?

Нет, этого просто не может быть.

Она принадлежала к поколению, которое в юности позволяло себе много такого, о чем их предшественники не могли и помыслить. А теперь ее ровесницы, не иначе в качестве расплаты за разгульную молодость, все как одна превратились в форменных наседок, целиком посвятивших себя семье, детям и домашним заботам. До замужества Диана, украсившая себя татуировками и пирсингом в самых укромных местах и потерявшая счет мужчинам, с которыми спала, сама косилась на таких мамаш с недоумением. И вдруг повзрослела, стала женой и матерью и неожиданно обнаружила, что для той девчонки, какой она была когда-то и призрак которой еще маячил в памяти, она — совершенно незнакомое существо. Наверное, та разбитная девчонка по-прежнему таилась где-то в закоулках души настоящей, взрослой Дианы, хотя женщина, в которую она теперь превратилась, ни за что на свете не доверила бы себе прежней ни свадебный сервиз, ни ключи от машины, ни свой дом, ни ребенка, ни свою жизнь.

Диана открыла глаза.

Что толку валяться без сна?

У каждой женщины есть прошлое.

Она встала с кровати.

Лучше пойти вытереть пыль и прибраться в кабинете Пола, сделать ему сюрприз. Интересно, успеет она до того, как ехать за Эммой, сходить в магазин? Хорошо бы купить мужу какой-нибудь скромный подарок в честь лекции.

Она включила в кабинете свет, и неразрывно связанный с Полом запах старых книг, витавший среди многочисленных полок и бумажных кип, в беспорядке громоздившихся на столе и даже на полу, наполнил ее радостью при мысли о том, как она любит мужа. Эта любовь, начинаясь с губ, спускалась в горло и сладко разливалась в груди.