Убийца по прозвищу Англичанин - Дэниел Сильва Страница 30

Взрыв галереи Мюллера не только создал проблему для безопасности Габриеля в Париже. Он уничтожил единственную имевшуюся у него нить, которая могла распутать убийство Рольфе. Теперь надо было начинать все сначала, поэтому в конце следующего утра он и направился по Мейсон-Ярд к галерее Ишервуда под накрапывавшим дождем.

На кирпичной стене рядом с дверью была панель и на панели – две кнопки: «Туры ЛОКУС» и «ИЗЯЩНОЕ ИСКУССТВО ИШЕРВУДА». Габриель нажал вторую кнопку и стал ждать. Раздалось жужжание, он толкнул дверь и стал подниматься по лестнице: все тот же вытертый коричневый ковер, все то же пятно на третьей ступеньке от «Роршаче», где Ишервуд с похмелья пролил утром кофе после пьяной гулянки в «Мирабели» на дне рождения Оливера Димблби. На верхней площадке было две двери – одна вела в галерею, а вторая – в маленькое туристическое агентство, где невзрачная женщина сидела за директорским столом в окружении плакатов, обещавших бездну удовольствий в экзотических местах. Она взглянула на Габриеля, печально улыбнулась и вернулась к своему вышиванию.

Если Джулиан Ишервуд вопреки разуму держался за картины, значившиеся в его инвентаре, то о девушках, отвечавших на телефонные звонки и занимавшихся его умопомрачительным архивом, нельзя было этого сказать. Он регулярно каждый сезон набирал их и потом отсылал. Поэтому Габриель с удивлением увидел, что Айрина, не девушка, а черноволосый леопард, которую Ишервуд нанял полгода назад, все еще сидит за столом в приемной.

Дверь, отделявшая приемную от кабинета Ишервуда, была слегка приоткрыта. У Ишервуда находился клиент. Габриелю видна была картина, стоявшая на черном, обитом войлоком, пьедестале. Судя по всему, один из итальянских Старых мастеров – не из тех, кого знал Габриель. Ишервуд медленно прохаживался по ковру позади картины, зажав в руке подбородок, словно барристер, дожидающийся ответа от свидетеля противоположной стороны.

– Он хотел бы, чтобы вы подождали его наверху, в демонстрационном зале, – промурлыкала девица. – Я полагаю, вы знаете, как туда пройти.

Габриель вошел в крошечный лифт и поехал наверх. В демонстрационном зале царили тени и было тихо – лишь дождь стучал по застекленной крыше. На всех стенах висели большие полотна старых мастеров: «Венера» Луини, «Рождение Христа» дель Ваги, «Крещение Христа» Бордоне, пейзаж, освещенный ярким солнцем, Клода. Габриель не стал зажигать свет и тяжело опустился на обитый бархатом диван. Он любил это помещение. Оно всегда было для него святилищем, островком спокойствия. Он однажды предавался любви со своей женой в этой комнате. А годы спустя задумывал здесь покончить с мужчиной, который увел ее от него.

Дверца лифта отворилась, и вошел Ишервуд.

– Бог мой, Габриель, ты адски выглядишь.

– Это что – комплимент?

– Что, черт возьми, происходит? Почему ты не в Цюрихе?

– Владельца картины, которую ты отправил меня почистить, зовут Аугустус Рольфе. Слышал о таком?

– О великий Боже, это тот, кого убили на прошлой неделе?

Габриель закрыл глаза и кивнул:

– Я обнаружил его труп.

Ишервуд заметил забинтованную руку.

– А что случилось с твоими руками?

– Ты слышал о взрыве, который произошел в парижской галерее вчера?

– Конечно… здесь все только об этом и говорят. Но ты ведь не был в этом замешан?

– Нет, я просто оказался не в том месте не в то время. Я все тебе расскажу, Джулиан, но сначала мне нужна твоя помощь.

– Помощь в чем? – осторожно осведомился Ишервуд.

– Ничего похожего на то, какую ты оказывал мне в прошлом. Мне просто нужно, чтобы ты объяснил мне, почему пожилой швейцарский банкир держал весьма внушительную коллекцию французских импрессионистов и современных художников в подземном сейфе, пряча ее от мира.

Ишервуд нажал кнопку переговорного устройства.

– Айрина, будь душенькой и принеси в демонстрационный зал кофе. И немного тех бисквитов тоже. Тех, что с орешками. И не соединяй меня, пожалуйста, ни с кем. Вот умница.

* * *

Габриель знал в общих чертах о том, что нацисты во время Второй мировой войны прибрали к рукам европейские сокровища искусства. Адольф Гитлер мечтал соорудить Führermuseum [16]в своем родном городе Линце и наполнить его лучшей в мире коллекцией Старых мастеров и искусства Северной Европы. В 1938 году он задумал провести тайную операцию под кодовым названием Sonderauftrag Linz – Особая операция Линца – по приобретению произведений искусства для музея в Линце любыми методами, какие будут необходимы. В последние месяцы мирной жизни его агенты тайно обследовали в Европе музеи, галереи и частные коллекции, выбирая произведения для будущего музея. Когда разразилась война, гитлеровские воры искусства следовали по пятам за вермахтом. Сотни тысяч полотен, скульптур и objets d'art [17]быстро исчезли – многие из них принадлежали евреям. Тысячи работ, оцениваемых грубо в 30 миллиардов долларов, все еще неизвестно где находятся.

Габриель знал, что Джулиан Ишервуд сможет восполнить для него недостающие детали. Ишервуд был средним торговцем искусством, имевшим на своем счету достаточно побед, но в вопросе о разграблении нацистами Европы он был эксперт. Он написал десятки статей для газет и профессиональных публикаций, а пять лет назад создал с соавтором книгу на эту тему, получившую хорошие отзывы. Невзирая на уговоры своего издателя, он решительно отказался сообщить, по какой причине занимается этой темой. Габриель был в числе людей, которые знали, почему Ишервуд пережил все это.