Эпидемия - Дмитрий Сафонов Страница 30

– Это имеет какое-то значение?

– Конечно. Хорошо, если б вы были полковником. Тогда на старости лет я бы рассказывал внукам, что у меня на плече рыдал полковник КГБ.

Куратор улыбнулся.

– А вы утирали ему слезы большим клетчатым платком? Да?

– Не хочу вас огорчать: платка нет. Привык обходиться пальцами.

– Я вам подарю, как только все закончится.

– А смысл?

– Иначе некому будет рассказывать про рыдающего полковника. Девушки с подозрением относятся к молодым людям без носовых платков.

– Да? Наверное, это единственная преграда на пути к семейному счастью. Ведь в остальном я в полном порядке, не так ли?

Из большого зала, расположенного по левую сторону коридора, показалось одетое в скафандр существо. Оно что-то говорило и размахивало руками.

– Уже идем, – успокоил его куратор и повернулся к Кашинцеву. – Игорь Константинович, даю вам слово офицера: можете рассчитывать на любую помощь с моей стороны.

Кашинцев помедлил. Потом все-таки протянул руку, и мужчины скрепили негласный союз крепким пожатием.

Кашинцев без труда облачился в защитный костюм: он привык это делать на работе. К его удивлению, Валерий Алексеевич не отставал и облачился в блестящий скафандр еще быстрее.

– Скажите, а нам обязательно надевать это? Ведь А-Эр-Си-66 – разновидность гриппа, а грипп не проникает через кожу. Если носитель умер… – начал было Кашинцев.

– Если хотите выйти отсюда до того, как закончится карантин, – обязательно, – ответил куратор.

– Жалко, не успел покурить, – сказал Игорь и натянул на голову шлем.

Стекло сразу же запотело изнутри, но Кашинцев знал, что ненадолго.

– Куда нам? – прокричал он, медленно, почти по слогам.

– В морг, – ответил куратор.

– Это выглядит, как пустая формальность, – говорил Валерий Алексеевич. – Вы должны подтвердить, что смерть наступила именно в результате заражения А-Эр-Си-66.

Они шли по длинной подземной галерее, и воображение рисовало Кашинцеву разнообразные картины: три космонавта перед выходом в космос. Или три водолаза, готовящиеся к погружению. Или три безумца, спускающиеся прямо в ад.

– Почему я? – прокричал он в ответ.

– Потому что из лиц с медицинским образованием вы – единственный, кто знаком со спецификой поражающего воздействия этого штамма. Сопоставьте то, что сейчас увидите, с фотографиями, прилагавшимися к документам, и подпишите заключение.

– Хорошо. Сделаю, как вы скажете.

– По сути дела, это образец. Эталон. Вы должны зафиксировать изменения в человеческом организме, пораженном штаммом. На ваши записи будут ориентироваться все патологоанатомы, задействованные в противоэпидемических мероприятиях. Это нужно для точной статистики.

– Которая, как я понимаю, не попадет в средства массовой информации? И вообще – будет строго засекречена? – не удержался ехидный Кашинцев.

– Ну, вы же сами все понимаете, – подтвердил Валерий Алексеевич. – Просто… любую ситуацию нужно отрабатывать по полной программе. Если есть такая возможность – досконально изучить свойства вируса в действии, почему бы ее не использовать?

– Конечно. Но я бы предпочел, чтобы такой возможности вообще не было.

Куратор обернулся к нему. Сквозь стекло шлема Кашинцев увидел его укоризненный взгляд.

– Поверьте, я тоже. Неужели вы до сих пор думаете, что я по утрам вместо сока пью кровь мертворожденных младенцев? Нет. Служба.

– Да ладно. Не обижайтесь. Это я так, – смущенно пробурчал Кашинцев.

– Принято, – кивнул куратор.

Длинная подземная галерея уходила немного вниз по прямой, затем разветвлялась. На левой стене красной краской была нарисована стрелка, под ней стояло: «4-й корпус». На правой – тоже стрелка и надпись: «Морг». Они повернули направо.

Перед высокими, до потолка, дверями, обитыми листами оцинкованного железа, Кашинцев почувствовал страх: тонкие ледяные иголочки покалывали спину. Он попытался представить, насколько вместительным может быть морг инфекционной больницы. «Десять? Двадцать? Тридцать каталок смогут в нем уместиться?» Наверное, около того.

Но самым страшным было другое: сколько бы тел ни помещалось в морге второй инфекционной, его емкости все равно могло очень скоро не хватить. Если… «Если я ничего не сумею сделать».

Из-за железных дверей тянуло холодом. Сопровождающий открыл массивную створку; Кашинцев и Валерий Алексеевич замерли на пороге, не решаясь войти.

Помещение морга было просторным и темным; полумрак разбавляла единственная сорокаваттная лампочка, свисавшая с низкого потолка на витом электрическом шнуре.

В хранилище было всего две каталки, а на них – два тела, накрытые простынями. Это казалось странным: ведь обычно трупы не накрывали.

– Какой из них наш? – бодро спросил он, подходя к ближнему телу.

Сопровождающий предупреждающе поднял руку, но Игорь уже отдернул простыню.

– Ого! – на каталке лежал грузный старик; седые редкие волосы зачесаны назад, помутневшие глаза открыты, но самым неожиданным было то, что он умер не от инфекции. Его… Он не успел додумать.

Валерий Алексеевич через его плечо взглянул на тело и молча пожал плечами. Сопровождающий вырвал у Кашинцева простыню и подтолкнул Игоря к другой двери, в дальнем углу хранилища.

– Ваш клиент уже в секционной, – сказал он.

– А этот? Кто он? Почему его убили?

Сопровождающий покачал головой.

– Я бы не советовал вам влезать в это. Поверьте, не стоит.

– Почему? – возмутился Кашинцев и почувствовал, как на плечо ему легла рука куратора.

– Игорь Константинович, давайте займемся делом. Каждая минута на счету.

– Я только хотел узнать, откуда здесь свежий труп с огнестрельным ранением?! Как это все прикажете понимать? А второй? Кто там, на соседней каталке? – Кашинцев потянулся к другой простыне, но сопровождающий грубо оттолкнул его.

– Сволочи! – закричал Игорь. – А меня вы положите рядом, на третью? Да? После того, как я стану вам не нужен?

Он ударил сопровождающего в грудь. Тот отлетел в сторону, но тут же снова бросился на Кашинцева. Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы Валерий Алексеевич не схватил Кашинцева за руки и не прижал их к туловищу.

– Да успокойтесь же, наконец! – тихо, но твердо сказал он. – Ничего с вами не случится, обещаю! Не надо устраивать из эпидемии цирк!

Эти слова отрезвили Кашинцева. Он стоял, тяжело дыша, словно только что пробежал стометровку. Стекло шлема опять запотело изнутри, и он, как сквозь дымку, видел искаженное злостью лицо сопровождающего.