Реестр убийцы - Патрисия Корнуэлл Страница 30

— Парень на парковке. Из похоронного бюро.

— Тот, что доставил сюда тело?

— Нет, мэм, другой. У него такой большой черный катафалк. Что он там делал, не знаю. Но говорил много.

— Люшес Меддикс? — уточняет Скарпетта.

— Точно, мэм. Из похоронного бюро Меддикса. Так вот, он сказал, что мальчик помер дня за два или три до того, как я его нашел.

Опять этот Меддикс, чтоб ему провалиться! Самомнения хоть отбавляй, а соображения маловато. 29 и 30 апреля температура колебалась между 75 и 80 градусами по Фаренгейту. Даже если бы тело пролежало в болоте один полный день, оно начало бы разлагаться и серьезно пострадало от хищников и рыб. Мух ночью не бывает, но днем они откладывают яйца, и труп кишел бы червями. Однако к тому времени, когда его доставили в морг, ригор мортис еще не завершился. Впрочем, процесс мог замедлиться и проявиться не столь ясно из-за плохого питания и слабого развития мускульной системы. Что касается ливор мортис, то процесс проявился, но не зафиксировался. Не наблюдалось вызванного гниением обесцвечивания. Крабы, креветки и им подобные только начали забираться в нос, уши и рот. По ее оценке, мальчик к моменту обнаружения был мертв не более двадцати четырех часов. Возможно, значительно меньше.

— Продолжай, — говорит Марино. — Расскажи нам, как нашел тело.

— Поставил лодку на якорь, натянул сапоги да перчатки, взял корзинку и молоток…

— Молоток?

— Чтобы разбивать куны.

— Куны? — ухмыляется Марино.

— Устрицы слипаются, так что их надо разбивать молотком, а потом еще отделять негодные. Устрицы — главная добыча, но отборных среди них не так уж и много. — Он умолкает, смотрит на них, кивает. — Похоже, вы в устричном бизнесе не особенно сильны. Позвольте объяснить. Отборная устрица — это та, которую вы получаете в ресторане в половинке раковины. Такие нужны всем, но найти их трудно. В общем, собирать я взялся в полдень. Вода стояла низко. Тогда я и увидел в траве что-то вроде грязных волос. Подошел ближе и…

— Вы не трогали его? Не передвигали? — спрашивает Скарпетта.

Булл качает головой:

— Нет, мэм. Я как только понял, что это, сразу вернулся к лодке и позвонил девять-один-один.

— Отлив начался около часа ночи?

— Да. А к семи вода поднялась уже высоко. Но когда я был там, снова стояла низко.

— Если бы ты убил и решил избавиться от тела, то когда бы это сделал: при отливе или приливе?

— Положили его там, на краю заливчика, при низкой воде. Если б при высокой, то могло бы и унести. Хотя в том месте, где я его нашел, очень высокая вода бывает редко, только весной и при полной луне. Вот тогда и до десяти футов доходит.

В календарь Скарпетта уже заглянула. В ночь накануне обнаружения тела полнолуния не было, наблюдалась частичная облачность.

— Удобное местечко, чтобы спрятать труп, — рассуждает Марино. — Через неделю от него бы только кучка костей и осталась, да и те бы зверье растащило. Ну не чудо ли, что его нашли, а?

— Целым он бы пролежал недолго, — соглашается Булл. — И народу там бывает немного. Так что да, вы правы.

— Только вот я, когда спрашивал про пролив и отлив, не имел в виду, что сделал бы кто-то, — говорит Марино. — Я спросил, что сделал бы ты.

— Пошел бы при низкой воде на легкой лодке. Выбрал бы неглубокий, на фут, заливчик. Вот что я бы сделал. Да только я этого не делал. — Булл снова смотрит Марино в глаза. — Ничего я с ним не делал. Только нашел.

Скарпетта смотрит выразительно на помощника — его тактика давления и запугивания ей изрядно надоела — и поворачивается к Буллу:

— Еще что-нибудь вспомнить можете? Видели кого-нибудь там? Может быть, кто-то привлек к себе ваше внимание?

— Я все время об этом думаю, но на ум только один случай приходит. Примерно неделю назад был я у той же пристани, продавал креветок, а когда уходил, заметил этого парня. Он лодку привязывал. Моторку. Я потому на него внимание обратил, что в лодке ничего не было. Никаких снастей. Ну, я и подумал, что ему просто нравится кататься на лодке. Не рыбачить, не устриц собирать, а просто отдыхать на воде. Что мне не понравилось, так это его взгляд. Как-то странно он на меня посмотрел. Как будто уже видел где-то.

— Описать можешь? — спрашивает Марино. — Видел, на чем он приехал?

— Шляпа, темные очки. Особо большим он мне не показался, но сказать трудно. Да я и не присматривался — с какой стати? Не хотел, чтобы он подумал, будто я на него таращусь. Сами знаете, с этого оно все и начинается. По-моему, был в сапогах. Штаны. Футболка с длинными рукавами. Это я точно помню, потому что день был теплый, солнечный. На чем приехал, не видел, а машин на парковке стояло много. Время было такое, люди все время приезжали, кто-то продавал, кто-то покупал.

— По-вашему, чтобы избавиться от тела, нужно хорошо знать местность? — интересуется Скарпетта.

— В темноте? Господи! Я не знаю никого, кто пошел бы туда ночью. Я бы не пошел. Но это еще не значит, что таких вообще нет. Ненормальных хватает. А тот, кто с мальчиком так поступил, он же нормальным быть не может.

— Вы на месте что-нибудь заметили? Может быть, траву помятую? Или следы?

— Нет, мэм. Но тело положили ночью, на отливе, а потом прилив все и стер. Это как волна песок равняет. Вода его накрыла, но не унесла, потому что там трава высокая. А еще там устричная отмель. Туда лучше не попадать. Нет ничего больнее пореза от устричной раковины. А если упасть на устричной отмели, можно сильно порезаться.

— Может, ты там и порезался, — вставляет Марино. — Упал на устричной отмели.

Ножевые порезы Скарпетта узнает с первого взгляда и с другими не спутает.

— Мистер Грант, неподалеку оттого места, где вы нашли мальчика, стоит волнолом. Возможно ли, что его привезли на машине, а потом перенесли через волнолом?

— Не представляю, как можно спуститься с того старого волнолома по лестнице, да еще в темноте, да еще с телом и фонарем. И фонарь надо иметь мощный. На болоте можно так завязнуть, что без сапог останешься. А если возвращаться тем же путем, то на волноломе обязательно следы останутся.

— А откуда ты знаешь, что следов на волноломе не осталось? — спрашивает Марино.

— Тот парень из похоронного бюро так сказал. Я ждал на парковке, когда привезут тело, и он тоже там был, с полицейскими разговаривал.

— Люшес Меддикс.

Булл кивает:

— Он много о чем говорил, все хотел выяснить, что я знаю, но я ему ничего не сказал.

В дверь стучат, в комнату входит Роза, ставит на стол, рядом с Буллом, кофейник. Руки у нее дрожат.

— Со сливками и сахаром. Извините, что так долго. Первый кофе убежал.

— Спасибо, мэм.