Корабль-призрак - Шарлотта Буше Страница 3

– О чем идет речь?

– О нашем разводе.

– Пусть это решают адвокаты. Я вообще не придаю большого значения разводу. Если он тебе очень нужен, то я не могу этому препятствовать. Предполагаю, что ты его добьешься, хотя тебе меня не в чем упрекнуть.

– Мне тебя не в чем упрекнуть? – возмутилась Виктория. – Отца нельзя упрекнуть в том, что он позволил своему единственному сыну утонуть?

В глазах Виктории появились слезы.

– Виктория, выслушай меня хотя бы раз спокойно! Я тебе уже все объяснял тысячу раз, но ты не хочешь ничего слышать и видеть. В тот день я утром, часов в десять или одиннадцать, поехал на совещание с Харлэндером и почти весь день провел с ним. Ты можешь сама у него спросить, если мне не веришь. Марен ушла из дома в полдень. Как же она могла меня попросить присмотреть за Дирком, если меня не было дома?

– То есть ты еще хочешь сказать, что Марен лжет? Марен любила Дирка.

– Я тоже! Кстати, я думал, что Эльза тебе уже рассказала, как все произошло на самом деле.

– Эльза? Ты и ее тоже подкупил, как Марен маленькой ролью? Вы что, вместе выдумали историю, которая выставляет тебя невинным ангелочком?

– Раньше ты верила каждому моему слову, как и я твоему. А сегодня ты называешь меня лжецом, утверждаешь, что я подкупаю людей, чтобы замять это… ладно, называй его преступлением.

– Марен была в полдень в городе, это установлено, – проговорила Виктория, словно разговаривая с самой собой. – За ней заехала Эльза. Она же сказала, что Марен в ее присутствии попросила тебя присмотреть за Дирком. Эльза не врет.

– Ты веришь ей больше, чем мне? – Конрад все еще выглядел спокойным, только по его голосу Виктория заметила, насколько его задевали ее слова.

– Ты сказал, что нашел Дирка в бассейне, когда вернулся домой.

– Да.

– И Марен дома не было?

– Об этом мы уже сто раз говорили. По крайней мере, я неоднократно пытался тебе это объяснить. Нет, Марен еще не пришла, очевидно, она все еще была со своей тетей в городе. Но присмотреть за ребенком она просила не меня, а госпожу Крюгер.

– Госпожу Крюгер? Нашу старую повариху?

– Да, Марен знала, что госпожу Крюгер и Дирка нельзя оставлять одних в саду. Но она думала, что в доме ничего не случится. Почему она отправилась с малышом в сад – никто не знает. Ты наверняка помнишь, в каком отчаянии была повариха после смерти Дирка?

– Конечно. Но если это действительно так, то почему Марен не сказала правду? И откуда ты об этом настолько хорошо осведомлен?

– После смерти госпожи Крюгер Марен пришла ко мне и во всем призналась. Она хотела выгородить старую женщину и сама мучилась от этого. Она беспечно думала, что мне ее ложь никак не повредит, а повариха лишится рабочего места.

– Эльза, судя по всему, тоже об этом знала.

– Да, она так же, как и Марен, сочувствовала старой женщине. Разве Эльза не пыталась тебе неоднократно обо всем рассказать? Мы встретились с ней однажды, и она утверждала, что ты просто ни на что не реагируешь.

– Вполне может быть, – ответила шокированная Виктория. – Я не хотела слышать ни твоего имени, ни вспоминать о чем бы то ни было… – она вытерла слезы. – Ты был так холоден со мной, Конрад.

– Я был глубоко оскорблен тем, что ты обвинила меня в таком чудовищном поступке. Смерть Дирка потрясла меня не меньше тебя.

– Ты можешь мне поклясться, что ты…

– Нет, – прервал ее мужчина. – Я не буду клясться. Это чистое безумие, Вики. Либо ты мне веришь, либо нет. Но сейчас я хочу сказать тебе еще кое-что… Я все еще люблю тебя. И поэтому я всегда был против развода. В какой-то момент я подумал, что ты одумаешься, когда боль немного утихнет.

Конрад поднялся и осторожно положил свои руки на плечи жены. Она непроизвольно сжалась.

– Ты боишься меня? – печально спросил он. – Тогда нам действительно лучше развестись. И если на борту «Альвы» я тебе сильно мешаю, то я сойду на берег в ближайшем порту. Уж я придумаю какой-нибудь правдоподобный предлог. Прощай, Вики!

* * *

На верхней палубе Конрад столкнулся с Марен, которая шла ему навстречу. Она обхватила руками его шею и повисла на нем:

– Извини, корабль так шатается! Я постоянно теряю равновесие.

– Может, тебе стоит надеть другие туфли? – он аккуратно, но решительно снял ее руки со своей шеи.

– Туфли – это часть моей роли.

– А ты сейчас входишь в роль?

– Я же должна репетировать, – Марен нежно прижалась к нему, словно ища защиты. – Ты расскажешь мне, как нужно соблазнять мужчину?

– Что на тебя нашло?

– Ты же прекрасно знаешь, что Салли – маленькая обольстительница. Ты же сам написал эту роль и наверняка что-то представлял себе при этом.

– Определенно не маленькую девочку, берущую уроки обольщения у старого мужчины.

Она откинула назад свои длинные черные волосы и провела по ним рукой.

– Ты не старый! – со смехом воскликнула Марен. – Или ты кого-то другого имел в виду?

– Я тебе в отцы гожусь, Марен.

– Нет, не годишься! Мне уже почти двадцать, а тебе тридцать шесть. Я просто хочу тебя немного подбодрить. Тетя Виктория наверняка тебя опять разозлила.

– Почему ты так решила?

– Ну… Я знаю то, что знаю. Ко мне она всегда была добра, но с тобой обращалась ужасно. Ты должен радоваться, что вы расстались.

– Не говори ерунды…

– Конрад… – девушка вновь обхватила мужчину руками за шею. – Ты меня любишь?

– Ты милый ребенок.

На мгновение и без того черные глаза Марен потемнели, но затем она рассмеялась.

– Я уже не ребенок, Конрад, – прошептала она ему на ухо. – Или я должна тебе это доказать?

– Обрати внимание лучше на молодых мальчиков, которые тебе подходят. Норберт Фрезе, например, не спускает с тебя глаз.

– Он! – девушка скорчила гримасу и махнула рукой, будто отгоняя назойливую муху. – Ну, разве это настоящий мужчина? К тому же с ним смертельно скучно.

– Но он может тебя многому научить. Будучи ассистентом Ольмерта, он имеет определенное влияние на съемочный процесс.

– Я не настолько интересуюсь карьерой. Я бы охотнее вышла замуж.

Конрад смутился, покачал головой и мягко отстранил от себя Марен.

– Ты что, утром уже успела что-то выпить? Я постоянно слышу от тебя, что ты хочешь стать великой актрисой, и ничего больше. Сейчас у тебя появился шанс, а ты говоришь, что тебе это неважно.

– Я влюбилась, – тихо ответила Марен и спрятала свое лицо в толстом шерстяном свитере Конрада. Он не видел ее глаз, но чувствовал ее участившееся сердцебиение и трепет юной упругой груди.