Виновата ложь - Эмили Локхарт Страница 3

— Куда ты хочешь отправиться? — спросила я.

— Куда-нибудь подальше от острова. Иногда мне надоедает здесь до чертиков.

Тогда я не могла поверить, что это правда, но все равно согласилась. Мы вырулили в море, надев ветровки и костюмы для плавания. Вскоре Гат выключил мотор. Мы ели фисташки и вдыхали соленый воздух. Солнечный свет сиял бликами на воде.

— Давай искупаемся, — предложила я.

Гат выпрыгнул, и я кинулась за ним, но вода оказалась гораздо холоднее, чем у пляжа, и у нас резко перехватило дыхание. Солнце скрылось за облаком. В легкой панике мы захохотали и закричали, что это была глупейшая затея — лезть в воду. О чем мы думали? Все знали, что вдали от берега водятся акулы.

— Не говори об акулах, умоляю!

Мы начали взбираться по лесенке обратно, пихая друг друга, толкаясь, соревнуясь, кто первым поднимется на борт.

Наконец Гат отплыл в сторону и дал мне подняться первой.

— Не потому, что ты девушка, просто я добрый, — сказал он мне.

— Спасибо. — Я показала ему язык.

— Но если меня сожрет акула, обещай, что напишешь речь о том, каким я был потрясающим парнем.

— Обещаю, — говорю я. — «Из Гатвика Меттью Патила вышло изысканное блюдо».

Нам было так холодно, что все это казалось безумно смешным. У нас не было даже полотенец. Мы прижимались друг к другу под шерстяным одеялом, касаясь голыми плечами и переплетясь замерзшими ногами.

— Это чтобы не было переохлаждения, — сказал Гат. — Не подумай, что ты мне нравишься или еще что.

— Я и не думаю.

— Ты перетягиваешь одеяло.

— Прости.

Пауза.

Гат продолжил:

— Вообще-то, ты мне нравишься, Кади. Я не хотел тебя обидеть. Слушай, когда ты успела стать такой красивой? Это отвлекает.

— Я такая же, как всегда.

— Ты изменилась за этот год. А я должен играть роль.

— Ты ведешь какую-то игру?

Гат торжественно кивнул.

— Ничего глупее не слышала! И что за роль?

— Я спокоен и невозмутим. Ничто никогда не может пробить мою броню. Ты разве не заметила?

Я рассмеялась.

— Нет!

— Черт. А я-то думал, это моя фишка.

Мы сменили тему. Обсудили, не взять ли малышей в Эдгартаун в кино, немного поболтали об акулах, неужели они и правда охотятся на людей, о фильме «Растения против Зомби».

После чего решили вернуться на остров.

Вскоре Гат начал одалживать мне книги и часто ранним вечером приходил ко мне на маленький пляж. Или когда я лежала на газоне Уиндемира в окружении наших ретриверов.

Мы вместе гуляли по деревянной дорожке, огибавшей остров, Гат обычно шел передо мной. Мы говорили о книгах или придумывали фантастические миры. Иногда мы делали несколько кругов, пока не чувствовали, что совсем уже устали и ужасно хотим есть.

По бокам вдоль тропинки рос шиповник — белый и ярко-розовый. У него был слабый сладковатый аромат.

Однажды я посмотрела на Гата, лежащего в гамаке дома Клермонт с книгой, и почувствовала… ну, что он мой. Что он создан именно для меня.

Я тихо устроилась рядом с ним в гамаке. Вытащила из его пальцев ручку — он всегда читал с ручкой — и написала «Гат» на тыльной стороне его левой руки и «Каденс» — на правой.

Гат взял у меня ручку и написал «Гат» на тыльной стороне моей левой руки, а «Каденс» на правой.

Я не говорю, что это была судьба. Я не верю в неизбежность, родственность душ и вообще в сверхъестественное. Просто хочу сказать, что мы понимали друг друга. Во всем.

Но нам было всего по четырнадцать. Я еще никогда не целовалась с мальчиком, хотя исправила этот недочет в следующем учебном году, и мы почему-то не называли наше чувство любовью.