Завет Макиавелли - Аллан Фолсом Страница 3

«Я, Каролина Парсонс, предоставляю Николасу Мартену из Манчестера, Англия, неограниченный доступ ко всем моим личным бумагам, включая любую историю болезни и медицинскую карту, и к личным бумагам моего покойного мужа, члена конгресса Соединенных Штатов Майкла Парсонса из Калифорнии».

Напечатанный на машинке, подписанный нетвердой рукой Каролины и заверенный нотариусом листок доставили Мартену сегодня утром прямо в гостиницу. Дата написания и день доставки говорили о многом. Каролина позвонила в Манчестер вечером в четверг, тридцатого марта, и на следующее утро Мартен вылетел в Вашингтон. В тот же день, в пятницу тридцать первого, был написан и заверен этот документ, но Мартен ничего о нем не знал до сегодняшнего утра. Боясь, что друг может не успеть, она призвала нотариуса, будучи в здравом уме и твердой памяти. И вот, он держит листок в руках — после ее смерти.

— Я уже писал вам, мистер Мартен, что такова была ее воля, — объяснил по телефону ее адвокат Ричард Тайлер, когда Мартен позвонил ему.

Тайлер писал, что письмо Каролины действительно имеет законную силу. Трудно сказать, что получится, если документ будет оспорен в суде, но тем не менее Мартен может использовать его по своему усмотрению.

— Только вы, мистер Мартен, можете знать, что имела в виду Каролина, предоставляя вам доступ к бумагам, но такое доверие возможно лишь между близкими друзьями.

— Это действительно так, — согласился Мартен.

Поинтересовавшись, может ли в случае чего воспользоваться услугами Тайлера, и поблагодарив, Мартен повесил трубку. Не вызывало сомнения, что Каролина не обсуждала своих страхов и подозрений с адвокатом. Тогда получается, что, кроме Мартена, никто ничего не знает. Она доверилась только ему одному. То, что письмо было передано только после смерти, доказывало всю серьезность положения. Она действительно верила, что ее саму, мужа и сына убили. Каролина не хотела, чтобы Николас усомнился в сказанном, видя ее физическое и душевное состояние, — даты показывали это ясно. И еще — она знала, что, однажды поверив, он сделает все возможное, чтобы узнать правду.

Конечно, он сделает. Слишком много они значили друг для друга, как ни далеко разошлись их пути за столько лет. Он сделает, потому что Каролина знала его хорошо. Знала, из какого он слеплен материала. Письмо убедит его, заставит поверить. И еще — оно откроет двери, которые иначе остались бы закрытыми.

20.25

В зеркале заднего вида блеснули фары. Мартен оглянулся, наблюдая, как приближается автомобиль. Темный «форд» последней модели. Притормозив у дома доктора Стивенсон, автомобиль проехал мимо и развернулся в конце квартала. Мартен решил было, что это доктор Стивенсон и что она передумала в последний момент, но тогда бы она поехала дальше… А может, она хочет домой, но боится кого-то? Тогда все сходится. Тогда тем более понятно, откуда сегодняшние трудности. Тогда он правильно сделал, что сидит здесь и ждет.

Утром он звонил в приемную Лорейн Стивенсон дважды. И оба раза объяснил девушке из регистратуры, что он близкий друг миссис Парсонс и хочет обсудить с доктором болезнь Каролины. Оба раза ему сказали, что доктор Стивенсон занята с пациентами и перезвонит сама позднее, но и к полудню телефон молчал.

В обед Мартен позвонил снова, и снова доктор Стивенсон не смогла подойти. На этот раз он попросил передать, что доктору не следует беспокоиться о вопросах медицинской этики: у него имеются законные полномочия на доступ к истории болезни. Говорил он тоном деловым и любезным, чтобы доктор Стивенсон не сомневалась. На самом деле, несмотря на слова Каролины и на ее письмо, никаких свидетельств злого умысла пока не было. Смертельная болезнь вслед за потерей близких кого угодно заставит видеть жизнь в черном свете. Но есть письмо, и есть вопросы, на которые нет ответа, и, пока Мартен не убедится твердо, что Каролина ошибалась, он будет действовать.

То, что заставило его ждать в темноте у дома доктора Стивенсон, произошло без десяти четыре пополудни, когда в гостиничном номере зазвонил телефон.

— Доктор Стивенсон, — представился холодный голос.

— Спасибо, что позвонили, — сдержанно поблагодарил Мартен. — Я близкий друг Каролины Парсонс. Мы уже виделись — в палате.

— Чем могу вам помочь? — спросила она, уже с ноткой нетерпения в голосе.

— Я хотел бы поговорить об обстоятельствах болезни и смерти Каролины.

— Сожалею, но эта информация не подлежит разглашению.

— Понимаю, доктор, но у меня есть законный доступ к ее бумагам, включая историю болезни.

— Мне очень жаль, мистер Мартен, — ответила она резко, — но ничем не могу помочь. Пожалуйста, не звоните больше. — И послышались гудки.

Мартену вспомнилось, как он стоял с телефонной трубкой в руках. Вот так, поставили на место. Теперь понадобятся месяцы легальной процедуры, придется, возможно, израсходовать тысячи долларов — и никакой гарантии. Неизвестно, увидит ли он когда-нибудь историю болезни. И даже если увидит, откуда ему знать, что она не поддельная? Очень может быть — тем более если Каролина права и ее действительно убили.

По собственному опыту Мартен прекрасно знал, что детектив, принимающий «нет» в качестве ответа, редко вообще получает ответы на какие бы то ни было вопросы. Зато те, кто никогда не отступает, кто готов потратить несколько дней, чтобы задать единственный вопрос и получить нужный ответ, — те как раз добиваются своего. Поэтому Мартен не сомневался в дальнейших действиях. Любым способом он должен встретиться с доктором Стивенсон и спросить в упор, своей ли смертью умерла Каролина.

Такой подход приносит плоды чаще всего. Важно, как человек отвечает на вопрос, как запинается, подбирает слова, как смотрит в глаза или отводит взгляд… Все вместе. Тому, кто замешан в преступлении, трудно себя не выдать. Другое дело, доказательства еще нужно добыть. Но для начала надо убедиться, что Каролина была права. Что ей умышленно занесли смертельную инфекцию. И если так, что замешана в этом именно доктор Стивенсон.