Молчание сонного пригорода - Дэвид Галеф Страница 3

Я помню, как Джейн поднималась по служебной лестнице, рассказывала дома смешные случаи, которые происходили в офисе, например, как директора по персоналу застали полураздетого в лифте с подчиненным и он пытался сделать вид, что они всего-навсего решили поменяться галстуками. Я рассказывал ей самые занимательные случаи из своей практики. И мы нужны были друг другу не только в качестве слушателей, у нас был секс, потный и акробатический, потому что Джейн нравились позы, требующие физического напряжения. Мы оба не чуждались оральных удовольствий, а иногда немножко играли в садо-мазо.

Но с самого рождения Алекса наша семья неуклонно катилась под откос. Вот упрощенная схема: до Алекса мы отвечали друг другу любовью и находили время на спонтанные сюрпризы. После Алекса Джейн так беспокоилась о том, чтобы вернуться в прежнюю форму, и сделать для своего отпрыска все, что полагается, и работать в офисе, что я просто выпал из уравнения. А нехватка времени и сна окончательно лишила нас доброжелательности, и в конце концов я начал придираться к Джейн по любому поводу.

— Ты не могла бы выключать свет, когда уходишь из гостиной?

— Но я сейчас вернусь.

— Ты то же самое говорила час назад. И в следующий раз вымой за собой свою долбаную чашку.

Или, скажем, когда мы куда-нибудь ехали:

— Ты не можешь помедленнее? По-моему, мы проехали поворот на 90 шоссе.

— Я и так еду медленно. Ладно, посмотри по карте.

— Слушай, я не знаю, где мы сейчас находимся. Давай спросим на заправке.

— Нет, я здесь останавливаться не собираюсь.

Но чьи это реплики? Проницательные читатели догадаются, что я, как правило, действовал по домашнему, традиционно женскому шаблону — например, я всегда спрашивал дорогу, а Джейн воспитали так, будто это значило проявить слабость.

Наш переезд в пригородный дом ни капли нам не помог. Мы оба выросли в пригороде, и для нас он означал такое место, откуда хочется сбежать, но если твой ребенок достиг школьного возраста, то хорошая частная школа и безопасность маленького городка начинают казаться привлекательными. Конечно, у пригорода есть свои недостатки, например бесконечные общественные мероприятия, при том что оторваться как следует негде. Пригородная тревога? — вроде так называл это Джерри Мирнофф, и, возможно, был прав. Вдобавок в прошлом году Джейн переметнулась в «Халдом», транснациональную биотехнологическую компанию, где платили намного больше, но это был настоящий террариум. Возможно, в том числе из-за этого Джейн не захотела родить второго ребенка, а в моем сердце началась медленная утечка. Алекс был смышленым и одиноким ребенком, которому не помешали бы младший братик или сестренка.

«Не дни бывают удачными или неудачными, а годы», — говорил о семейной жизни мой дядя, теперь уже покойный, и широко разводил своими мозолистыми руками. Но провести так еще несколько лет — это было выше моих сил. Да, да, да, семейные консультанты завалили нас здравыми соображениями, на которые мы оба наплевали. Даже прекратили пререкаться. До следующего раза.

«Ты хочешь сказать, что она превратилась в стерву», — пробурчал Сногз. До сих пор я не обращал на него внимания, но теперь задумался. Иногда мне достаточно было увидеть, как она уходит в себя после ссоры, чтобы я целый день был на взводе. Почему я с этим мирился?

«Трус», — осклабился Сногз. Может, и трус, но не дурак. У нас не получилось бы гладкого расставания, наш разрыв был бы мучительным, и последствия изводили бы меня всю жизнь.

Главная моя черта — методичность. Иногда мне кажется, что я вполне мог бы стать бухгалтером, если бы цифры увлекали меня так же сильно, как механизмы психологической защиты. Из ящика стола я достал составленный на прошлой неделе список в два столбика, плюсы и минусы наших отношений, избитое клише, но иногда я сам советую пациентам составить такой список, поскольку даже простое записывание помогает прояснить дело.

Короткий столбик плюсов начинался словами «стабильное домашнее окружение» и продолжался другими малоромантическими фразами. Столбик минусов от «атмосферы недоверия» до «постоянной раздражительности» был гораздо длиннее и густо пересыпан недавними примерами из жизни, включая инцидент с майонезом. Но я мог только уставиться в листок, как будто где-то там написан ответ на мой вопрос: «Уходить или не уходить?»

Я думал о холостой жизни. Как я уминал китайскую еду из коробочек и пакетов, сидя на диване, читал до поздней ночи или ходил в кино. Теперь мы иногда тоже это делали, если позволяло время, но все стало по-другому. Когда я жил один и был сам себе хозяин, мне никогда не было скучно. Конечно, временами одинокий, сексуально озабоченный, но по большей части деятельный, общительный, бывало, я просто чесал в затылке или читал книгу. А теперь я не мог вспомнить, когда мне в последний раз удавалось спокойно, в одиночестве почитать книгу, чтобы мне никто не мешал. Мне этого не хватало.

«Так чего же тебе на самом деле не хватает?» — спросил Мартин.

«Мне не хватает меня, — прохныкал Сногз. — Такого, каким я был раньше». Это на днях сказала мне пациентка, женщина не первой молодости, которую стесняла семейная жизнь. Но когда я спросил ее, какой она была раньше, она выпалила описание, которое на сто процентов соответствовало ей сегодняшней.

Уходить или не уходить? В конце концов, список плюсов и минусов, засунутый в ящик моего стола, ничего мне не скажет. Если я уйду, что изменится? Только не я, и в таком случае я просто буду вести себя точно так же в любых других отношениях. Я протянул руку и по какому-то наитию снял с верхней полки старую книгу, в которую не заглядывал с тех пор, как ее сунул мне в руку доктор Стэнли Бригз, мой последний супервайзер-психоаналитик. «Или-или» Кьеркегора, уж вы мне поверьте. Там было одно эссе под названием «Севооборот», сначала он обличал скуку и однообразие, потом дурно и навязчиво высказывался в адрес брака, а потом рассуждал о севообороте. Вот оно — я подчеркнул отрывок: «Мой метод состоит не в том, чтобы менять поле, но подобен истинному севообороту, когда меняют злак и способ культивации». И дальше: чтобы удобрить почву, говорит он, «нужно постоянно разнообразить себя, в этом и состоит главная тайна». Не бросайтесь на новый участок земли, оставайтесь на своем поле и вырастите на нем что-то другое. Иными словами, врач, излечи себя. Мне вспомнилось, как радостно семья Дисальва играла в шары у себя на лужайке. Возможно, это неверная модель, но нужно же с чего-то начать. Вопрос — как.

Тогда, раз уж я зашел в тупик, я включил лэптоп, стоявший у меня на рабочем столе, зашел в свой АОЛ и набрал в поиске одно из таких словосочетаний, которые дают тысячи результатов: «детские+игрушки», — потому что на носу были праздники, и, может быть, я смог бы избежать спуска в ад игрушечного универмага, сделав покупки в онлайновом магазине. Первые десять результатов оказались чем-то вроде социологических докладов, но на второй странице попалось несколько ссылок как будто на розничные магазины, и я щелкнул по одной из них, которая обещала «игрушки для мальчиков».

Сайт загрузился не сразу, но в конце концов передо мной на экране возник темно-бордовый фон. Потом проявились новые детали, это оказался желтый мигающий знак, предлагавший лицам, не достигшим восемнадцати лет, немедленно покинуть страницу. Но я же натуральная Пандора, я щелкнул и вошел.