Пастырь добрый - Надежда Попова Страница 3

– Так, – согласно кивнул Курт.

Стало быть, мальчик и впрямь из небедных, кисло подвел итог он. Как принято говорить в таких случаях, из семьи «с положением»: крупнейшая в Кёльне мастерская Мозера – это несколько десятков наемных работников, нарочные на посылках, без малого monopolium на изготовление и торговлю кожевенными изделиями, место в магистрате и приятельство с бюргермайстером, который вопреки существующим законам оную монополию покрывает… В вольном городе это человек приметный, уважаемый и значимый; если выяснится, что его сын и впрямь наплетет сегодня с три короба (в чем Курт, по чести говоря, и не сомневался), после чего придется привлекать его к ответственности, то скандальчик выйдет досадный.

– Я по вашему лицу вижу, что вы готовы выслушать от меня чушь, – от явной, неприкрытой обиды Штефан несколько осмелел, тут же, однако, сникнув. – И я хочу сказать, что я сам понимаю, как глупо будет звучать то, что я расскажу. И еще хочу сказать, что я не сумасшедший и не вру. Вот чтоб мне провалиться, не вру!

– Тогда рассказывай, – обреченно вздохнул Курт, всеми силами пытаясь убавить скепсис в лице и голосе; мальчишка кивнул, все более тушуясь и отвращая взгляд в сторону, осторожно перевел дыхание и, наконец, решительно произнес:

– Хорошо. Только я начну с самого начала, потому что не знаю, что может оказаться важным, а что – нет.

– Я не спешу, – согласился Курт, отчаянно мечтая о мягкой постели и шести часах сна.

– В общем… У меня недавно родилась сестренка. У нас состоятельная семья, вы ведь это знаете… по меркам Кёльна, как говорит мама, мы богачи. Папа даже думал, не продать ли наш дом и не купить ли побольше, но никого не нашли, кто хотел бы такого обмена – я слышал, они с мамой об этом говорили. А два ребенка в одной комнате – папа сказал, что это ненормально, потому что сестренка все время просыпается и мешает мне спать. Папа еще сказал… – Штефан смущенно ухмыльнулся, чуть порозовев щеками, – что я пока слишком молод, чтобы судьба обрекла меня просыпаться от детских криков…

Курт ободряюще улыбнулся в ответ, с тоской думая о том, сколько времени еще может занять биографический экскурс Штефана Мозера.

– Сейчас я скажу главное, – бросив взгляд на его лицо, кивнул мальчишка. – И вот тогда папа нанял работников, чтобы старую кладовку перестроить в комнату. Она маленькая, но зато только моя, там очень уютно и сестренкиных криков совсем не слышно, даже ночью, когда тихо. Только когда все мои вещи перетащили в мою новую комнату, оказалось, что там негде повернуться через все эти сундучки и прочее всякое; тогда папа сделал мне шкаф – как будто еще одна кладовка. Она заняла место, комната стала еще меньше, но это все равно лучше, чем с сундуками… было, – выдавил он через силу, снова начав смущаться и отводить взгляд. – Недавно, несколько дней назад, началось… все это, из-за чего я пришел…

Штефан снова умолк, уставясь в пол и нервно теребя рукав; Бруно осторожно тронул его за плечо, подбодрив мягко, но настойчиво:

– Продолжай, не бойся.

– Я не боюсь, – снова возразил парнишка, все так же не поднимая взгляда. – Просто… Я уже говорил, что это будет звучать глупо…

– Здесь зачастую рассказывали то, что звучало глупо, – улыбнулся ему помощник. – А после выяснялось такое – даже не поверишь.

– У меня в шкафу кто-то есть, – тихо прошептал Штефан, уронив голову еще ниже, и Курт замер, в первое мгновение опешив и даже не сумев подобрать ответных слов.

– Что?! – выдавил он, наконец; Штефан поджал губы, с усилием заставив себя встретиться с ним взглядом, и повторил твердо и упрямо:

– Я сказал, что у меня в шкафу кто-то есть.

В часовне воцарилось безмолвие, не нарушаемое даже дыханием – мальчишка сидел тихо, сжавши в замок лежащие на коленях руки, и снова смотрел в сторону, бледнея и краснея вместе.

– Постой, погоди, – наконец, заговорил Курт, встряхнув головой, – я что-то не вполне понял… Что значит «кто-то есть»?

– Ну, не мыши же, Господи! – почти в полный голос воскликнул Штефан, тут же замявшись и еще более потупившись. – Простите, майстер инквизитор, я не хотел дерзить…

– Да Бог с этим, – отмахнулся Курт растерянно, перехватив ошарашенный взгляд своего помощника. – Ты что же – хочешь сказать, у тебя… что – чудище в шкафу живет?

– Не знаю, не видел, – буркнул Штефан, стискивая пальцы уже до побеления, и Бруно, осторожно взяв мальчика за руки, насильно расцепил ему ладони. Тот вздрогнул, вскинув взгляд к нему, посмотрел на Курта и прерывисто вздохнул. – Я ведь сказал – осознаю, как это глупо. И знаю, что вы мне не верите. Но я боюсь спать в своей комнате, к себе меня мама не берет – говорит, вырос; папа мне не поверил… Почти не поверил: он положил какую-то отраву в уголок шкафа, потому что решил, что, если мне все это не чудится, то это крыса; а духовник велел оставить глупости и стать взрослым. Молись, говорит… Я подумал, что больше мне просить помощи не у кого. Что именно Конгрегация должна заниматься… ну, такими вещами.

– Так… – Курт тяжело выдохнул, взъерошив волосы и опустив в ладони голову. – О, Господи… Ну, пускай. Рассказывай дальше; если, как ты говоришь, ты его не видел, с чего ты взял, что там что-то есть?

– Оно дышит, – отозвался Штефан едва различимо. – Ночью, когда тихо, слышно, как оно дышит – глухо так, словно жеребец, которому накинули одеяло на голову. Я знаю, о чем вы спросите сейчас; да, я звал папу, чтобы он проверил шкаф, но тогда оно замолкает.

– Ясно…

– Не верите, – уныло кивнул тот. – Я так и знал.

– Не стану говорить, что твой рассказ звучит убедительно, – пытаясь подбирать слова помягче, согласился Курт осторожно. – Ты ведь парень взрослый, должен понимать и сам, что подобные истории… гм…

– Такие истории рассказывают друг другу шестилетки, я вполне это понимаю. Я и без того чувствую себя дураком, и я не явился бы сюда, если бы не был перепуган всем этим больше, чем опасностью выглядеть глупо.

От того, как снова не по-детски это прозвучало, стало тоскливо; Курт встретил взгляд помощника, то ли призывая его на подмогу, то ли попросту пытаясь отыскать в его лице некое подобие соболезнования, и тот снова взял мальчишку за локоть.

– Штефан, мы понимаем, что придти вот так в Друденхаус – уже только на это требуется некоторая смелость, – ободряюще произнес Бруно. – Понимаем, что твой случай… не зауряден, и чувствуешь ты себя сейчас не лучшим образом.

– Но вы мне не верите.

– Знаешь, для пользы дела сейчас мы это обсуждать не станем. Как я тебе уже говорил, здесь слышали и видели многое, посему ты просто рассказывай дальше. Есть еще что-то, что ты хотел бы упомянуть?

– Есть, – кивнул парнишка, снова отведя взгляд и опасливо высвободив локоть из пальцев Бруно. – Оно не просто дышит. Сегодня я всю ночь не мог заснуть – только утром, когда стало уже светло, меня сморило. Когда я лег, все сначала было тихо; так всегда бывает – вначале тишина, а потом начинается это, когда дышит… И этой ночью тоже – сперва тишина, потом стал дышать. Только сегодня громче, чем обыкновенно, а потом открылась дверца. Понимаете, сама. – Штефан приподнял голову, вновь сумев выдержать придирчивый и скептический взгляд майстера инквизитора. – Медленно так, тихо, и задышал еще сильнее, как будто ближе…