Зоосити - Лорен Бьюкес Страница 3

— Значит, это вы дали объявление, что ищете потерянные вещи? Входите, входите! Выпейте чаю. — Не дожидаясь ответа, она сунула мне чашку с маслянистым на вид чаем и пригласила из тесной прихожей в такую же тесную гостиную.

В ПЖ ее квартирка, видимо, была оформлена в стиле ар-деко. За прошедшие годы ее не раз обновляли и ремонтировали — судя по всему, ремонтом занимались люди, страдающие полным отсутствием вкуса. Миссис Лудицки производила такое же странное впечатление, как и ее квартира. Ее полупрозрачная кожа мерцала, как глицериновое мыло, глаза были чуть навыкате, губы она растянула в вечной улыбке. Наверное, лицевые мышцы совсем застыли от ботокса, и не улыбаться она уже просто не может. Редкие волосы оранжевого цвета она с помощью геля уложила в высокую башню-помпадур, они напоминали пышную, но тонкую корочку на крем-брюле.

Чай на вкус напоминал лошадиную мочу, процеженную сквозь носки бомжа, и все-таки я его выпила — исключительно потому, что Ленивец зашипел на меня, когда я попыталась незаметно вылить его в стоящий у дивана горшок с экзотической орхидеей.

Миссис Лудицки сразу приступила к делу:

— У меня пропало кольцо. Вчера в торговом центре меня ограбили и…

Я перебила ее:

— Крадеными вещами не занимаюсь. Это совершенно другая область магии.

— Будьте так добры, дослушайте до конца, — отрезала старушка. — Увидев грабителей, я сразу пошла в туалет, где сняла с себя все украшения. Я ведь знаю, что вы за люди… ну, преступники то есть, — торопливо добавила она. — Не обижайтесь, я не имею в виду всех оживотненных…

— Конечно-конечно! — покивала я.

Истина в том, что все мы преступники. Убийцы, насильники, наркоманы. Отбросы общества. В Китае зоолюдей казнят из принципа. Зверь, который всегда с тобой, — вечное напоминание твоей вины. Твоего греха.

— Что же случилось после того, как вы сняли с себя все украшения?

— Сейчас расскажу. Мне никак не удавалось снять кольцо. Я носила его не снимая восемь лет… С тех самых пор, как умер Ублюдок.

— Ваш муж?

— Видите ли, в кольцо вделан его прах. Пепел как-то обрабатывают и вплавляют в платину; получается тоненький ободок. В общем, сделать другое такое кольцо невозможно. И потом, знаю я, что бывает, если с вас не могут снять кольцо. Когда ограбили двоюродную сестру моей соседки, ей отрубили палец огромным грязным ножом!

Я сразу поняла, куда она клонит:

— И вы решили намылить палец, да?

— Да, и кольцо соскользнуло — упало в унитаз и провалилось в канализацию.

— В канализацию, — эхом повторила я.

— Именно так я и сказала!

— Можно? — спросила я и потянулась к руке миссис Лудицки. Рука была красивая, может, чуть пухловатая, густо напудренная. Даже сквозь толстый слой пудры проступали многочисленные морщины. Руки откровеннее, чем лицо, выдают истинный возраст. Может быть, на руки ботокс не действует, а может, такая операция слишком дорого стоит. — На каком пальце вы носили кольцо?

— На безымянном, милочка. Обычно на этом пальце и носят кольца.

Я закрыла глаза и нажала на подушечку ее пальца — возможно, нажала слишком сильно. И передо мной сразу блеснуло кольцо, похожее на размытый серебристый нимб. Оно лежало в воде, в вонючей темноте. Я не стала сразу определять точное место. Знала, что излишняя сосредоточенность приводит к мигрени — так же как, например, быстрый бег. Главное дело сделано: я ухватила кончик нити. Отделившись от старушки, нить повела меня в центр города, точнее, в его недра.

Открываю глаза, вижу, что миссис Лудицки пристально смотрит на меня, как будто хочет пробуравить мне череп и посмотреть, как крутятся мозги. За ее пышной полупрозрачной прической я увидела горку, уставленную фарфоровыми статуэтками. За стеклом стояли хорошенькие пастушки и ангелочки, игривые котята и целый ряд танцовщиц фламенко.

— Оно в канализации, — без выражения сказала я.

— Мне показалось, мы это уже установили.

— Терпеть не могу канализацию. — Моя неприязнь выросла не на пустом месте. Вы удивитесь, если узнаете, сколько утерянных вещей оказывается в канализации.

— Ах, простите, что оскорбила ваше достоинство, мисс Чистюля! — отрезала миссис Лудицки.

Я не очень обиделась, потому что с интересом наблюдала за ее неподвижными лицевыми мускулами.

— Так беретесь вы за работу или отказываетесь?

Конечно, я взялась за работу. Задаток в пятьсот рандов, полученный от миссис Лудицки, был для меня совсем не лишним. Еще столько же она посулила заплатить после того, как я верну ей кольцо. Пришлось спускаться в ливневый сток под торговым центром Килларни и копошиться там по щиколотку в дерьме. Ну, не совсем в дерьме в буквальном смысле слова — нечистоты текут по другим трубам. Но у стоячей воды, в которой плавают дохлые крысы, использованные презервативы и другой мусор, тоже аромат неслабый, уж вы мне поверьте!

Клянусь, я до сих пор чувствую эту вонь, несмотря на отбеливатель. Стоило ли дело тысячи рандов? Даже и близко не стоило. Проблема в том, что для нас, машави, то есть наделенных даром, наш дар — не столько работа, сколько призвание. Тебе не дано выбирать, какой у тебя будет талисман… И какие новые способности у тебя появятся.

По пути я заношу связку ключей в магазин по продаже сотовых телефонов — точнее, в квартирку наверху, потому что сам магазинчик еще заперт. Владелец магазина, камерунец, так мне благодарен, что обещает скидку на эфирное время в виде премии. Из-за его ног выглядывает малышка, одетая в розовый пушистый костюмчик медвежонка; она хватает отца за ноги пухлыми пальчиками. Я догадываюсь: ей дали поиграть ключами, она грызла их, а потом ей надоело играть, и она вышвырнула связку на улицу в час пик. Такая работенка стоит пятьдесят рандов. Для меня привычное задание, и выполнить его оказалось несложно. По опыту я знаю, что старушки вроде миссис Лудицки встречаются редко.

Я иду по Эмпайр, через Парктаун, прохожу мимо бывшего Йоханнесбургского колледжа. Из некоторых проезжающих машин мне враждебно гудят. Я показываю им средний палец. Я не виновата в том, что они живут в своих изолированных пригородах и еще не привыкли к виду зоолюдей. Хорошо, что пока Килларни не обнесли высоким забором с колючей проволокой наверху… Пока.

До дома миссис Лудицки еще два квартала; надо повернуть с Оксфорд-стрит, подальше от плотного потока машин, вызывающего у меня головную боль, которая сдавливает виски так, будто в голове засел термит. И вдруг я чувствую, как нить слабеет.

Ленивец в ужасе взвизгивает и цепляется за меня; его длинные когти впиваются в кожу до крови.

— Знаю, приятель, знаю! — шепчу я на бегу. Сжимаю в кулаке лежащий в кармане холодный металлический ободок, как будто надеюсь подзарядиться от него. Чувствую почти незаметную пульсацию, но нить распутывается.

Мы с Ленивцем еще ни разу не теряли нити. Даже когда потерянная вещь как будто находилась вне пределов досягаемости. Однажды рукопись одного начинающего писателя развеяло в парке Эммаренция-Дам, и все же я по-прежнему чувствовала связь, идущую от него к каждой странице. А сейчас у меня возникло такое чувство, будто между кольцом и его владелицей отсыхает пуповина.