Уже мертва - Кэти Райх Страница 3

Кажется, констебль Кру умеет общаться лишь посредством простейших предложений, отметила я.

– Я присмотрю за вашей машиной, – предложил констебль.

Я кивнула, но Кру этого не увидел, так как уже отвернулся. Рабочие молча смотрели на меня. На обоих защитные очки, и когда тот или другой делал малейшее движение головой, в стеклах оранжевым светом отражалось дневное солнце. Вокруг рта у каждого перевернутой буквой U темнели усы.

Мужчина, что стоял слева, – худой, смуглый, чем-то напоминавший рэт-терьера, – был явно старше второго. Он сильно нервничал – об этом свидетельствовал взгляд, перескакивающий с предмета на предмет, с одного человека на другого, словно пчела, которая пробует пыльцу распустившихся пионов, влетая в каждый из цветков и тут же из него вылетая. Он смотрел на меня, куда-то в сторону, потом опять на меня и вновь отводил глаза, будто боялся, что встреча взглядом с кем бы то ни было вынудит его совершить нечто такое, о чем впоследствии придется сильно пожалеть. Мужчина переминался с ноги на ногу, горбился, спохватываясь, расправлял плечи и снова сутулился.

Его напарник был гораздо выше, с обветренным лицом и жидкими прямыми длинными волосами, затянутыми в хвостик. Когда я приблизилась, он улыбнулся, обнаружив отсутствие нескольких передних зубов. Я решила, что более разговорчивый из двоих именно этот.

– Bonjour. Comment ca va? – воскликнула я по-французски. – Здравствуйте. Как поживаете?

– Bien. Bien, – ответили рабочие, одновременно кивая. – Хорошо.

Я представилась, спросила, известно ли полиции, что именно найдено. Рабочие опять закивали.

– Расскажите мне, пожалуйста, все по порядку.

Произнося эти слова, я достала из рюкзака небольшой, скрепленный пружиной блокнот, открыла его, взяла шариковую ручку, щелкнула кнопкой, выдвигая головку стержня, и ободряюще улыбнулась.

"Хвостик" с готовностью заговорил. Слова полились из него бурным потоком – так школьники высыпают из класса на перемену. Я чувствовала, что для него произошедшее – необычное приключение.

Он говорил быстро и глотал окончания – наверное, был родом из какого-то района в верховьях реки. Приходилось слушать предельно внимательно.

– Мы занимались уборкой. – Он указал на линию электропередачи над нашими головами, потом обвел рукой участок земли под ней. – В наши обязанности входит обеспечивать чистоту участков, прилегающих к опорам с проводами.

Я кивнула.

– Когда я спустился в небольшой овраг вон там, – он повернулся в сторону леска на окраине семинарской территории и махнул рукой, – то почувствовал какой-то странный запах.

Слова его застыли в воздухе, взгляд был прикован к деревьям. На протяжении некоторого времени рабочий стоял не двигаясь, словно загипнотизированный.

– Говорите, запах был странным? – спросила я.

"Хвостик" медленно повернул голову и посмотрел мне в глаза.

– Не то чтобы странным... – Он закусил губу и замолчал, наверное, выбирая из своего лексикона наиболее подходящие слова. – Так пахнет смерть. Понимаете, о чем я?

Я продолжала вопросительно смотреть на него.

– Представьте себе, что какой-нибудь зверек забивается в угол и там подыхает... – Рабочий пожал плечами.

Я знала, о чем речь, запах смерти прекрасно мне известен. Я кивнула.

– Я подумал, что там померла собака или енот, – опять заговорил "Хвостик". – Вот и принялся ощупывать граблями землю в том месте, где запах чувствовался особенно сильно. Думал, найду кучку костей. – Он еще раз пожал плечами.

– Угу, – промычала я, ощущая все больший дискомфорт. Древние кости не пахнут.

– Через несколько минут я позвал Джила... – "Хвостик" повернулся к старшему товарищу, ожидая от него подтверждения своим словам. Но тот смотрел в землю и не произносил ни звука. – Мы начали осматривать место вдвоем. И скоро кое на что наткнулись. Только, по-моему, это не собака и не енот.

Договорив последнее слово, он скрестил руки на груди, потупил взгляд и принялся раскачиваться с пятки на носок.

– Почему вы так решили? – спросила я.

– Собаки не бывают такими здоровенными.

Не закрывая рта, "Хвостик" принялся ощупывать языком одно из тех мест на верхней десне, где когда-то крепился зуб. Кончик языка в дырке между уцелевшими зубами напоминал копошащегося в земле червяка.

– Это все? – спросила я.

Червяк исчез.

– Что вы имеете в виду?

– Может, помимо костей, вы нашли еще что-нибудь? – уточнила я.

– Нет, но... – "Хвостик" развел руки в стороны, показывая размеры чего-то довольно крупного. – Там лежит большой полиэтиленовый пакет, а в нем... – Он повернул руки ладонями вверх, а предложение так и не закончил. – Мы увидели в костях...

– Что? – спросила я, тревожась все сильнее и сильнее.

– Une ventouse, – быстро, растерянно и в то же время возбужденно произнес он.

Джил, судя по всему, чувствовал себя так же взволнованно, как я. Теперь он опять смотрел по сторонам, но еще более суетно, чем прежде.

– Что, простите? – переспросила я, думая, что неправильно поняла последнее слово "Хвостика".

– Une ventouse, – повторил тот. – Вантуз. Для ванной.

Он изобразил процесс применения приспособления, о котором толковал: наклонившись, обхватил ладонями воображаемую ручку, делая руками характерные движения. Сия маленькая пантомима была в данных обстоятельствах настолько неуместной, что подействовала на меня ужасающе.

– Проклятие, – пробормотал Джил по-французски, вновь опуская голову и уставясь в землю.

Я внимательно оглядела его, кое-что добавила к своим записям и убрала блокнот.

– Там сухо?

Мне жутко не хотелось без особой надобности облачаться в спецодежду и резиновые сапоги.

– Ага, – ответил "Хвостик" и повернулся к Джилу, ожидая, что тот подтвердит его "ага".

Но Джил никак не отреагировал, даже не пошевельнулся.

– О'кей, – сказала я. – Показывайте мне дорогу.

Я очень надеялась, что выгляжу спокойной.

"Хвостик" зашагал по траве в сторону леска. Мы с Джилом последовали за ним.

Постепенно мы спустились в небольшой ров. Кусты и деревья на его дне росли густо. Я шла вслед за "Хвостиком", углубляясь в самые заросли, принимая у него из рук крупные ветки, которые он отгибал в сторону, и передавая их Джилу. Тонкие ветки хлестали по лицу, цеплялись за волосы.

Сильно пахло сырой землей, травой и перегнившими листьями. Солнечный свет сквозь кроны деревьев проникал сюда неровными потоками, покрывая землю причудливыми узорами, похожими на рассыпанные повсюду частички паззлов. Косые лучи тут и там отыскивали проходы среди густой листвы и пробирались вовнутрь. Было видно, как в пространстве, залитом светом, в медленном танце кружат пылинки.