Маркиз и маркиза Ангелов - Вера Авалиани Страница 29

Врачи уже привели Клода в чувства. Но полицейские попросили его сесть на то место, где его застали вернувшиеся владельцы квартиры, чтобы сфотографировать место преступления с участием всех. Ведь они уже знали, что супруги Тауб ночью улетают в Турцию.

Второй раз за сегодняшний день Клод и Соня дали показания и расписались в протоколах допроса. Соня нацарапала на бумажке свой адрес в скайпе, чтобы, если возникнут еще вопросы, с ней можно было бы легко связаться. И супруги, забрав свой небольшой багаж, ушли с места преступления в гостиницу.

Ангелы их были счастливы, что через Ангела капитана им удалось сделать так, что их подопечных не обязали остаться в Москве. Слишком много произошло за это время плохого. Они шли молча, обнявшись, покачиваясь, будто двое пьяных. И сбоку у Сони болтался мешок с так и не надетыми на премьеру нарядами, а Клод волок чемодан.

Вместе – Соня в белой шубе и он в рыжей дубленке – они блокировали тротуар, создавая у идущих навстречу им странную картинку какого-то большого мехового чудища с багажом.

Хлопья снега сменил слюдяной иней. Москва в здешней части была какой-то по-советски уютной и неброской.

– Я больше никогда не пущу тебя в Москву, – сказал Клод. Ему и самому было грустно и горько от вырвавшихся слов. Но даже слепой не мог не заметить, что для его жены посещение родного города неизменно связано со смертельным риском. Она Водолей в городе-Скорпионе.

А вот Скорпион Илларион был здесь во всех смыслах своим. Хотя и не был русским. Он сидел у работающего телевизора и не видел экрана. Его сын всю предыдущую жизнь был для него некой условной единицей. Увидел Лари его воочию первый и последний раз на злополучной свадьбе сегодня. И ничего у него особо не екнуло, мол, моя кровь. Но ему было приятно видеть, какой интеллигентный и симпатичный парень получился в их единственную ночь с его матерью. Он был рад, что помогал ему. Но особого отцовского экстаза не чувствовал. Георгий и тот проявлял больше тепла к Владу.

И тем большее удивление вызвала у него неимоверная боль, которую он испытал, увидев, как, сраженный в сердце, падает на асфальт его сын. Он так почувствовал удар пули в другое тело, будто ранили его. Телохранителям буквально пришлось его уносить на себе – ноги не слушались, он чувствовал себя убитым.

И оглушительная пустота, паническая заторможенность не отпустили его и к вечеру. Ему было страшно засыпать. Он не мог не понять, что хоть конкуренты и не знали о том, что Влад его сын, но погиб мальчик из-за действий его, как отца.

Ведь это его идея была – подарить парню студию и отмывать через нее деньги. Он тогда считал, да и сейчас не разуверился, что молодой парень не может зарабатывать, не рискуя. Когда ему было столько же лет, как Владу, он не пасовал перед опасностями. В девяностые было куда страшнее, чем теперь. И надо же такому случиться, что первая и последняя встреча с сыном, обычное объятие во время поздравления после регистрации – и потом труп на асфальте. Два трупа.

На премьере, куда Илларион отправился, чтобы почтить память сына с публикой, которая услышит его музыку, Клод сказал прессе, что они отказываются продолжить создавать эротический рэп. Лучше б они его вовсе не придумали. А теперь, когда музыка эта собрала первую волну человеческих жертв, мы еще посмотрим, как им удастся «соскочить». Он вложил в рекламу этого рэпа деньги – пусть продолжают дело. А то струсили. «Не можешь – научим, не хочешь – заставим», – вспомнил Лари любимую поговорку Гии.

Когда горе перешло в агрессию, Иллариону вдруг стало легче. Он выпил молока из холодильника и тут же стал погружаться в сон. Все же плохие чувства ему привычнее и понятнее, чем отцовская любовь. Хотя… Отец невесты ведь прикрыл ее собой. Значит, для кого-то любовь значит больше, чем жизнь.

Сына нет, но невестку-то можно удочерить теперь. Негласно, конечно. Девка, сразу видно, умная. А может, и беременная?! Сон как рукой сняло. Ему вдруг сильно захотелось внука – маленького Владика. Он его таким не видел никогда. Зато теперь Илларион даже обдумывал всерьез идею взять у трупа Владислава сперму для оплодотворения невестки, если та не понесла естественным путем.

На этой деловито-оптимистичной ноте он и захрапел раскатисто и с присвистом.

В соседней спальне на кровати сидела регулярно забываемая им напрочь пышка-душка, сожительница Наталья. Сегодня она не выходила из комнаты. Она не пошла на свадьбу, потому что Гия предупредил Иллариона, что сборище будет немноголюдным по желанию жениха и невесты. И сказал он это специально при Наташе, глядя на нее.

На самом деле, Георгию надоели многозначительные и весьма призывные взгляды этой девицы, которую он когда-то «склеил» на вокзале для того, чтобы на свадьбе Сони и Клода сделать вид для Лари, будто покупает квартиру Орловых для новой подружки.

Да, оказалось, что именно он лишил ее девственности. Но теперь считал, что во взаимоотношениях и с ним, и с Лари девка должна появляться и исчезать в своей комнате «по требованию», а не пытаться сделать дом спонсора своим.

И Наташе было обидно. Ей хотелось быть частью жизни обоих мужчин, а не надувной куклой из секс-шопа. Тем более что интерес к ней Лари явно угасал. Слишком пресной она была в постели. О чем он не постеснялся ей сказать.

Ната полезла в Интернет – изучать приемы соблазнения. Но в ее исполнении трюков не было истинного энтузиазма, поэтому попытка оказалась провальной. И Наташа пристрастилась к спиртным коктейлям и мастурбации. Она представляла себя в объятиях кинематографических мачо. Но при этом ее «из-за угла» неизменно ревновал Гия.

Но сегодня, с тех пор как о «расстреле влюбленных» сообщили все новостные каналы, Наталья размышляла о том, что Иллариона могли убить. А вдруг целились в него! Что тогда? Ее положение в Москве непрочно. Она оказалась в той ситуации, в которую и хотела попасть: богатый дом, крутой мужик. Но в своей тарелке она себя не чувствовала. Так почему муторно на сердце? Быть продажной не так уж и весело. Но лучше, чем вернуться в провинциальное убожество.

Ангел Наташи скорбно смотрел на свою подопечную. Она по уши углубилась в пепельную черноту. Так же полезла в грязь без страховки и Соня в свое время. Но, в отличие от Софьи, такая жизнь была Наталье в кайф. И только постоянное внушение Ангела, что надо выбираться отсюда, поднимало в душе девушки горький осадок.

Все не так, как выглядит, как она рассказывает подружкам по телефону, когда звонит в родную Тьмутаракань. Она – не любимая женщина и даже не желанная любовница. А «дырка для спермы».

Наталья встала и начала собирать вещи: надо возвращаться домой. В этом убеждал ее Ангел. Она за что боролась, на то и напоролась. Больно.