Гнев ангелов - Джон Коннолли Страница 29

По слухам, один из следователей позднее заметил, что за всю свою службу еще не сталкивался с таким набором тяжких преступлений, какие умудрился совершить в одиночку Перри Рид. Чуть отстал от него Алекс Уайлдер, а Генри Гиббон с большим отрывом занимал третье место. Их арест произвели благодаря анонимному информатору, и такая удачная ночная вылазка порадовала всех, за исключением Перри Рида, который твердил о своей невиновности и требовал выяснить, кто поджег его автомобильную фирму и стриптиз-бар. Но поскольку Перри Риду грозило, по всей вероятности, пожизненное заключение, его требования никого особенно не волновали.

— Чертовски не повезло этому бедолаге Перри, — заметил я позднее тем же вечером, беседуя с Ангелом и Луисом в укромном уголке «Медведя», том самом, где вчера я общался с Мариэль и Эрни.

Приятели пили пиво «Мак Пойнт», поставляемое пивоварнями Белфаста, заставляя нервничать Дейва Эванса: он не мог взять в толк, чего ради они притащились в бар. Ангел и Луис приехали из Нью-Йорка, хотя нервничал Дейв Эванс не из-за этого. И не из-за их гомосексуальных наклонностей, кстати. Дейв вообще с радостью принимал в своем баре любого клиента, лишь бы не проливал пиво, не обижал персонал и не пытался стащить барный талисман в виде медвежьей головы.

Однако Луис убивал людей, и Ангел иногда помогал ему. И пусть приятели не рекламировали открыто столь редкие услуги, все же от них исходила аура смертельной угрозы, в силу чего наиболее восприимчивые горожане предпочитали держаться подальше. Порой я задавался вопросом, не становлюсь ли сам похож на них: именно они состряпали дело на Рида и его приспешников, но план разработал я. Философствующие моралисты сказали бы, что я уподобляюсь тем моральным уродам, с которыми пытаюсь бороться, но они бы даже не представляли, насколько ошибаются. Я представлял собой совершенно уникальный тип урода.

— Похоже, тюрьма давно плачет по этому парню, — заявил Луис, поразмыслив о судьбе Перри Рида.

— Да уж, он постарался ради этого, — согласился я. — Интересно, откуда взялось столько наркотиков?

— Мы позаимствовали их у байкеров, — ответил Ангел.

— Позаимствовали?

— Ну, скорее они открыли нам долгосрочный кредит.

— Наркотики, револьвер да вдобавок детская порнография, — озабоченно произнес я. — Некоторые могли бы счесть это перебором.

— А те, кто поумнее, сочли бы это обеспечением гарантий, — возразил Луис.

— Что ж, за такие гарантии я готов платить.

— Напомни мне, сколько нам еще причитается? — спросил Ангел.

— Ты хочешь еще пива?

— А то! Естественно, хочу.

— Тогда можешь считать это стопроцентной наградой, — сообщил я. — Я не мелочен. Не мой стиль.

Я заказал нам еще по кружке. Когда пиво принесли, я выпил за их здоровье и передал им пухлый коричневый конверт. Муж Беатрис Лозано доставил его сегодня днем ко мне домой. Он ничего не сказал, не поблагодарил, даже взглядом не намекнул на то, что все происшествия в Хардене могут иметь хоть какое-то отношение к тому, что случилось с его женой. Попросту вручил мне конверт и удалился.

— Я понимаю, что вы не нуждаетесь в этих деньгах, но как приятно, когда вас так высоко ценят, — заметил я.

— Деньги лучше иметь, даже если в них не нуждаешься, — философски изрек Ангел, сунув конверт в карман.

— Эйми Прайс сказала тебе что-нибудь?

— О том, что случилось с Ридом? Ничего.

— Смышленая дамочка. Ты не думаешь, что в итоге она от тебя избавится?

— Может быть. А может, и нет.

— Тут все вполне однозначно. Она сразила меня наповал, подобно тем странным законоведам, которые, по-видимому, озабочены строгим соблюдением норм права.

— Не столь озабочена, как ты можешь подумать, когда дело затрагивает ее интересы.

— Тогда, может, она не такая уж странная.

— Вот именно. А хочешь услышать нечто поистине странное?

— От тебя? Уж если ты считаешь что-то странным, то нам придется позвонить в редакцию «Нэшнл инкуайрер», [12]предложив им сенсационный материальчик.

Я отхлебнул пива.

— Дело касается одного самолета…

Пока мы беспечно болтали в баре, Андреа Фостер готовилась к смерти. Кровь заливала ее рот, руки, волосы. И только отчасти это была ее кровь.

Женщина лежала неподвижно, оживляя в памяти события последних дней и часов своей жизни. Воспарив над собственным телом, она видела себя и своего мужа, видела, как они поднимаются по склону, двигаясь в направлении, указанном таинственным проводником. Вот они остановились. Андреа услышала удивленное восклицание Криса, а потом и сама потрясенно ахнула. Она увидела обезображенные образы богов: раздробленную статую Будды; покрытого кровью и грязью Ганешу; Мадонну, оплакивающую Христа, — благородные лики этих изваяний заменили кукольными головками. Увидела стоявший стеной лес. Увидела скрещенные тени: два креста с останками умерших на них людей, уже превратившихся в скелеты, и под каждым крестом — груды других скелетов. Она увидела висящих на ветвях мертвых птиц. Увидела, как Крис шевельнул губами, намереваясь что-то сказать в страшном отчаянии, но из его рта вдруг вывалился длинный язык, прорезанный каким-то острием с зазубринами. А потом Крис повалился на землю, и женщина увидела пронзившую его стрелу с ярко-желтым древком и красно-белым оперением. Муж судорожно дергался возле ее ног, и Андреа поддерживала его голову, пока глаза его не потускнели. Она не успела даже вскрикнуть, когда вдруг сзади до нее донеслись звуки быстро приближающихся шагов, и два удара по голове временно лишили ее не только чувств, но и ощущения боли.

Очнувшись, женщина осознала, что лежит, привалившись к бревну какого-то строения. В небе горела бледно-желтая луна: крыши не было, только едва различимые очертания высоких деревьев. Стену напротив покрывали страницы, вырванные из Библии и Корана, а также священных текстов на английском, хинди, арабском. Андреа видела символы и буквы как знакомых, так и незнакомых языков. Все эти страницы были обезображены порнографическими картинками. На бумаге темнели грязные пятна, недавние и очень старые, и она поняла, что это пятна крови.

Голова разрывалась от дикой боли, словно мозг распух и с ужасной силой давил изнутри на череп. Возможно, так и было. Вдруг именно так и бывает, когда получаешь сильный удар по голове? Андреа не могла пошевелить ногами. Не могла говорить. Ее душа находилась в ловушке, но скоро она освободится.

В дверном проеме появилась чья-то фигура. Всего лишь темный силуэт странного черного существа. Женщина даже не видела его лица, но череп незнакомца казался необычайно уродливым, как и сама его сущность. Что Андреа могла бы ему сказать, если бы к ней вернулся дар речи? Пощади меня? Прости?