Тварь - Питер Бенчли Страница 29

— Да, но... Боюсь, что дело окончено.

— А кто будет ловить для вас этих тварей?

— Ну, это еще следует решить.

Дарлинг глубоко вздохнул и закрыл глаза, пытаясь подавить гнев — и страх, в этом следовало бы признаться, — при мысли о восьмистах долларах в месяц, растворяющихся в воздухе.

— Это Сент-Джон, да?

Мильтон посмотрел в сторону, на телефон, как будто умоляя его зазвонить.

— Я не...

— Управление жизнью дикой природы. Он решил, что Управление жизнью дикой природы приберет к рукам и аквариум... правильно?

— Вы делаете поспешные...

— Он намерен забрать мои восемьсот долларов в месяц и применить глубинные сети и другие приспособления? А если вдруг он не выловит никакой дряни, то сможет отнести это на счет разливов нефти в Калифорнии.

Дарлинг знал, что он прав. Мильтон покрылся потом, его глаза рыскали из стороны в сторону:

— Ради самого неба, Вип...

— Верно, Мильтон. Я слишком бурно реагирую. — Дарлинг прошел к двери и открыл ее. Он увидел Майка, разговаривающего с черепахой, такой старой, что о ней говорили, будто это подарок Бермудам от королевы Виктории. — Но знаешь что? Я больше сожалею о вас. Я не очень-то много зарабатываю, но, по крайней мере, мне не приходится зарабатывать свои деньги, целуя задницу этой ирландской ящерицы.

Дарлинг был убежден, что Сент-Джон видел в нем угрозу своей власти, противника создания небольшой империи. Сент-Джон решил прибрать Дарлинга к рукам... или уничтожить его.

Но больше всего мучило и грызло Випа то, что день ото дня становилось все более очевидно: Сент-Джон добивается в этом успеха. Он обладал для этого всеми необходимыми средствами.

* * *

— Вон там, — сказал Майк, указывая на какой-то плавающий деревянный предмет.

Предмет был размером три на пять футов, к нему был прибит кусок полового покрытия, а по бокам свисали два обрывка цепи.

— Трап для ныряльщиков, — проговорил Дарлинг. — Подними его на борт.

Майк вышел на палубу, схватил багор и отправился к корме, в то время как Дарлинг поднялся по трапу на крыло мостика.

С высоты двенадцати футов над поверхностью воды ему были видны плававшие повсюду обломки, некоторые на фут были покрыты водой, другие качались на поверхности: кранцы, планки, подушки, спасательные жилеты. Воду покрывали пятна радужной пленки: это масло просочилось из двигателя, когда судно пошло ко дну.

— Подними все это на борт, — крикнул Вип Майку.

Целый час он лавировал среди обломков, и Майк подбирал предмет за предметом и забрасывал в кокпит.

— Хочешь подобрать и это? — спросил Майк, указывая на белый деревянный четырехугольный предмет четырех футов шириной и двенадцати футов длиной, который болтался на глубине фута-двух под водой.

— Нет, — ответил Дарлинг с крыла мостика. — Это крыша. — Затем что-то пришло ему в голову, и он крикнул: — Подожди, — поставил рычаг в нейтральное положение и спустился по трапу.

Он взял прикрепленный к двадцатифутовому тросу крюк и бросил его на дрейфующую крышу. Крюк зацепился за дальний край, Дарлинг потянул и приподнял угол крыши над водой. Он увидел цвет внутренней стороны щита — цвет зеленого горохового супа.

— Это судно Лукаса Коувена, — сказал он, выпуская щит обратно в воду и сворачивая трос.

— Откуда ты знаешь?

— Я видел, как он прошлой весной красил судно. Он красил все внутри рубки в зеленый цвет детского поноса. Сказал, что купил краску на распродаже.

— Какого черта он делал здесь?

— Ты знаешь Лукаса, — пожал плечами Дарлинг. — Вероятно, у него была какая-нибудь идиотская идея, как быстро заработать пару долларов.

Они знали Лукаса Коувена более двадцати лет и всегда смотрели на него, как на человека, страдающего болезнью «почти»: почти все, чем занимался Коувен, могло принести ему средства для существования — почти, но не совсем. Он не мог приобрести достаточное количество ловушек для рыбы, чтобы окупить расходы на содержание судна, а когда ловушки были запрещены, у него не оказалось никакого другого занятия. Он брался за все ради нескольких баксов: возил воду, красил дома, строил причалы, — но он никогда не занимался чем-то достаточно долго", чтобы это дело превратилось в стабильный источник дохода.

— Как можно на этом месте заработать пару долларов? Здесь ничего нет.

— Нет, — согласился Дарлинг. — Здесь нет ничего, кроме «Дарема».

— Никто не ныряет к «Дарему». Во всяком случае, никто, у кого есть голова на плечах.

— Это верно. Давай посмотрим.

Дарлинг поднял резиновый кранец. На нем не было никаких отметин, никаких царапин, никаких рубцов или следов огня.

— У Лукаса стоял двигатель «Дженерал моторс», да? — спросил Майк.

— Ага, шестьсот семьдесят первый.

— Значит, не это вызвало взрыв. Может быть, плита, работающая на пропане?

— Может быть. Но, господи, такой грохот услышали бы даже в Сент-Джорджесе.

Дарлинг подобрал кусок планки с утопленным в ней винтом.

— Но тогда что же вызвало взрыв? Он возил взрывчатые вещества?

Дарлинг проговорил:

— А он вообще не взрывался. Суди сам: ничего не обуглено, никакого дыма, никаких разрушений, какие бывают при взрыве. — Он приблизил нос к дереву. — Никакой вони. Ты бы почувствовал запах, если бы это дерево подверглось действию жара. — Он бросил планку на палубу. — Судно каким-то образом внезапно развалилось.

— От чего? Здесь нет ничего, на что бы он мог натолкнуться.

— Не знаю. Может, киты-убийцы? Это было деревянное судно. Киты-убийцы могут превратить такую посудину в щепки.

— Киты? На расстоянии голоса от пляжа?

— Ну тогда сам и придумай объяснение. — Дарлинг вновь почувствовал, как внутри его поднимается гнев. Майк всегда хотел получить готовый ответ, а у Дарлинга, кажется, запас таких ответов становился все меньше и меньше. — Что еще? НЛО? Марсиане? Проклятая Зубастая Ведьма?

Он бросил планку на палубу.

— Ну, Вип... — начал Майк.

Дарлинг, теперь уже злясь на себя, проворчал: «Вот дерьмо» — и пнул спасательный жилет, который взлетел над палубой и свалился бы за борт, если бы Майк не перехватил его.

Майк уже хотел отбросить жилет в сторону, когда что-то привлекло его внимание:

— Что это?

Дарлинг взглянул. Оранжевая ткань, покрывающая капок, была изодрана в клочья, и придающий плавучесть материал вылез наружу. На жилете виднелись два следа — круги диаметром около шести сантиметров. Край каждого круга был зазубрен, будто по нему прошлись теркой, а в центре зиял глубокий порез.