Печать света - Елена Чалова Страница 29

Клаус сердито тряхнул головой, глянул вслед нахальной птице: камнем бы тебя… Но он сдержался. Оглянулся на стоящую на пороге девочку.

— Идешь?

— Я-то иду, а вот ты не боишься?

— Еще чего! Так и скажи, что все выдумала, а теперь пугаешь, чтобы отговориться.

— Ничего я не выдумывала! — Девочка сердито передернула худыми плечами, по спине змейками скользнули две тугие косички. — Мне об этом Изя рассказывал, который знает все секреты, потому что все время крутится в синагоге.

— Зачем?

— Хочет стать самым умным, чтобы быть богатым. Ну и еще думает найти Голема.

— Голема? — недоверчиво переспросил мальчик.

— Я ведь тебе рассказывала, помнишь? Мой пра-пра-прадедушка рабби Лев сделал глиняного великана, чтобы он защищал жителей гетто. Еще Голем помогал на стройках или там… канавы чистил. А потом он сбесился, и рабби его разрушил. Говорят, глиняные обломки Голема до сих пор спрятаны где-то в старой синагоге.

За разговором дети добрались до ограды старого еврейского кладбища. Клаус уже был здесь однажды, и место последнего успокоения многих поколений иудеев поразило его. Ни о какой тишине и спокойствии речи быть не могло: вокруг огороженного невеликого участка земли кипела обычная и шумная городская жизнь. Могилы теснились в несколько слоев, да так плотно, что пробраться меж ними, не наступив на чье-то надгробие, было практически невозможно. Подле забора скрипели два тощих дерева.

Сегодня на улице был погожий майский денек, за оградой шумел еврейский квартал, но все равно здесь, среди старых могил, было жутко.

Вздрагивая и озираясь, дети добрались до могилы Льва Бен Бецалеля.

— Значит так, — шепотом сказала Мириам. — Царапаешь руку, мажешь кровью надгробие и загадываешь желание.

— Думаешь, сбудется? — с сомнением спросил Клаус.

— Конечно! — уверенно отозвалась девочка. — Я первая, смотри.

Она достала из кармашка платья осколок стекла, надавила острым краем на ладонь. Сжала губы, когда вдоль тускло-блеснувшего острия выступила кровь, потом мазнула ладошкой по старому, крошащемуся камню, зажмурилась, и губы ее зашевелились. В следующий миг грудь обожгло — тяжелый серебряный медальон стал вдруг горячим. Девочка охнула, прижала ладонь к груди, но не решилась ничего сказать. Она втянула голову в плечи и некоторое время ждала, что ее поразит молния или что там еще положено за святотатство. Раньше медальон носил ее старший брат, но он умер год назад, и с тех пор дед велел ей быть хранительницей. Долг этот страшно тяготил девочку, и теперь, вместо того чтобы попросить у предка новые ботиночки, как собиралась, она вдруг мысленно крикнула: «Забери его у меня!»

Когда Мири, устав ждать кары, осмелилась открыть глаза, Клаус уже поплевал на ладонь, обтер ее о штаны (дядя часто твердил ему о гигиене), ткнул стеклом в центр ладони и, прижав руку к камню, сказал:

— Я хочу…

Мири быстро зажала ему рот ладошкой.

— Рехнулся? — сердито зашипела она. — Про себя загадывай, а то не сбудется.

Меж тем в полуподвале спор набирал обороты.

— Абсолютное зло? Плененный демон? — с недоумением переспросил Карл фон Райнц. — Рабби, вы же не можете верить в эти сказки? Подобные предания есть у каждого народа. Вот возьмите, для примера, мою семью. Из поколения в поколение от отца к сыну передается медальон. Старый такой, потертый кружок не очень чистого золота. К нему прилагается легенда о том, что медальон этот — Печать от врат Золотого города. Там хранятся несметные сокровища, которые могут составить счастье рода человеческого. Хранителям печати надлежит исполнять свой долг до назначенного часа. При этом никто не знает, где этот Золотой город или когда пробьет назначенный час. Более того, любой мало-мальски образованный человек без труда проследит корни родового предания до легенды о Сигурде и его сокровищах. Скандинавский и древнегерманский эпос: боги-асы, драконы, герои. Очень здорово и помнится, в детстве я дико завидовал старшему брату, который стал хранителем печати. Но потом мы выросли и перестали верить в эти сказки.

Вернувшись домой, Мири положила в прихожей сумку на пол (раньше просто бросала, но опытным путем выяснилось, что компьютеры такого обращения не выносят и дохнут, — пришлось приучаться к осторожности). Сбросила туфли и пошла в квартиру. Вытащила из дорожной сумки бумаги, свернулась калачиком в кресле и углубилась в чтение.

Через час ей захотелось пить, и Мириам пошла в кухню. Взяла из упаковки бутылку Виттель и собиралась было вернуться в комнату, как вдруг взгляд ее упал на часы, и Мири застыла на месте. Как? Уже пять? Через час придет Эмиль и спросит, что на ужин. Он задавал этот вопрос с удивительным упорством. Ответы Мири обычно располагались в диапазоне от «не знаю» до «Я поела в городе». Он никогда не выказывал раздражения, но… но сегодня Мири вдруг испытала что-то вроде угрызений совести. Открыла холодильник. В морозилке — замороженные овощи и пачка креветок. Брокколи и креветки? Как-то это… Также из продуктов имелись йогурты и яйца. И еще галеты вместо хлеба. Исконно русским жестом почесав в затылке, Мириам решительно направилась к телефону. Она заказала доставку из расположенного неподалеку ресторанчика и, решив таким образом проблему питания на сегодня, отправилась дочитывать увлекательную историю про лабиринт Иерихона.

Эмиль был тронут тем, что она вообще вспомнила про еду. Они мило посидели, совсем как настоящие супруги, рассказывая друг другу, как прошел день. Выпили по бокалу вина и, целуя невесту в макушку, Эмиль ласково заметил:

— Этак скоро ты у меня станешь настоящей домохозяйкой. Заведешь книгу для рецептов и когда-нибудь подаришь ее нашей дочери. А что? У моей бабушки была такая… Что-то в ней было написано от руки, что-то вклеено, потом еще приписано на полях… Что с тобой?

Мири застыла с закушенной губой и вытаращенными глазами. Вот оно! А что, если дело не в самой книге «Лабиринт Иерихона», то есть не в ее содержании, а именно в содержимом? Что, если в старинном издании, прошедшем через многие руки, было что-то написано на полях? Так многие делали раньше. Люди записывали свои мысли, порой дискутировали с автором. Могут там быть нужные надписи? Могут!

— Мири! Да что с тобой? — Эмиль, не зная, как вывести девушку из ступора, неуверенно чмокнул ее в нос.

— Ничего, — она одарила сидящего мужчину лучезарной улыбкой. — Ты подал мне прекрасную мысль, вот и все.

— Я не собирался бить тебя ею наотмашь, — буркнул Эмиль. — Ты словно вдруг выпала из разговора.

— Прости, милый.

Когда Эмиль ушел в кухню, Мири торопливо набрала на компьютере письмо для Анри.

«Подключай Лилу, делай, что хочешь, но узнай, кто купил рукопись у фрау Легерлихт. Нам нужна эта книга».