Тайна кода да Винчи - Гарольд Голд Страница 29

Кардинал Адриан сидел в своем дворце и не верил, что встречает рассвет. Прошедшая ночь вставала перед глазами как адское видение. Когда к нему подошел папский виночерпий, нервы де Корнето истончились настолько, что он не запомнил ни лица Корнелио Иоджо, ни его фигуры. Помнил только голос — низкий и грубый.

— Я знаю, что тебя послали отравить меня, — сказал ему кардинал. — Сколько ты получаешь за свою работу? Я хочу выкупить у тебя свою жизнь и готов заплатить любую цену. Назови ее.

— Не стоит мне говорить с вами, ваше преосвященство, — буркнул в ответ Иоджо. — Все Кристина виновата, холера ее забери. Хитрее черта баба. Сам не пойму, как она из меня все выудила. Деньги-то я у вас, положим, возьму. Да только воспользоваться ими не успею. Его святейшество мне собственноручно кишки выпустит да на крест намотает.

— Двадцать тысяч флоринов, — медленно произнес кардинал.

Дыхание виночерпия сбилось. Кажется, даже сердце его на секунду перестало биться. На эти деньги можно купить целое поместье! За них во Франции можно стать бароном!

— То вино, что ты получил для меня, — Адриано держался за колонну, чтобы не упасть. В ушах у него шумело, а перед глазами стоял туман, — ты дашь его… дашь его обоим Борджиа. И к утру некому будет тебя казнить. Я дам тебе самую быструю лошадь из своей конюшни. Ты нальешь им и немедленно скроешься. Поднимется паника. Тебя не станут искать. Никто не узнает, что произошло. Все решат, что чаша терпения Господнего наконец переполнилась.

Молчание виночерпия показалось кардиналу вечностью. — Согласен, — наконец прохрипел слуга, словно кто-то душил его. — Как я получу деньги?

* * *

И вот теперь, утром, де Корнето сидел в кресле и не мог поверить. Он один, слабый душой и телом, свершил то, чего не смогли сделать все враги семьи Борджиа! Снова и снова перед глазами стояли папа и Чезаре, опрокидывающие отравленные кубки. Александр VI пошатнулся, потом захрипел и упал на колени. Чезаре схватился за стол, толкнув вазу с фруктами. Красные, как плоды Эдема, яблоки раскатились по каменному полу. Люди шарахнулись от них, будто от крови.

Старый Борджиа упал, у него начались судороги. Но его сын, «кровавый герцог», хоть и был смертельно бледен, стоял как каменное изваяние, с белой пеной, выступившей на губах. Глаза его метали молнии. То был не человек! Он выпил целый кубок кантареллы залпом. Этого было достаточно, чтобы убить десятерых! Но Чезаре стоял. Потом сделал шаг вперед и грохнул кулаком по столу. Он хотел что-то сказать, но не смог. Его подхватили под руки.

Поднялась паника. Обоих Борджиа хотели отвезти в Ватикан. Но Чезаре, превозмогая чудовищную боль, что раздирала его внутренности, приказал везти его в собственный дворец.

Адриано закрыл глаза. Свершилось. На всех углах в Риме уже кричали, что Борджиа хотели отравить кардинала де Корнето, но вмешался сам Господь Бог, и яд оказался в кубке нечестивого папы и его сына! Проклятье легло на род Борджиа!

В это самое время в Бельведере Чезаре метался в горячке. Он принял огромную дозу противоядия и послал к Чевеллини Гонзалеса, чтобы тот заставил аптекаря приготовить еще. Теперь оставалось только ждать и надеяться. Победить яд матери Чезаре могла лишь только его собственная воля.

Уже два дня на всех площадях Рима глашатаи объявляли, что слухи об отравлении папы есть ложь. Ее якобы распространяют гибеллины Орсини, сторонники императора Максимилиана, чтобы опорочить его святейшество. На самом деле Александр VI и его сын стали-де очередными жертвами свирепой римской лихорадки.