Исповедник - Дэниел Сильва Страница 29

Меры безопасности в отношении организации под несколько туманным названием «Военные претензии и расследования» были ужесточены еще задолго до войны на оккупированных территориях. Размещалась эта организация в бывшем жилом доме в старом еврейском квартале Вены; входная дверь не несла на себе никаких табличек и была надежно укреплена, а выходившие на заброшенный внутренний дворик окна имели пуленепробиваемые стекла. Исполнительный директор организации, Эли Лавон, не был параноиком, но отличался предусмотрительностью и осторожностью. В прошлом он помог выследить с полдюжины бывших охранников, служивших в концлагерях, и одного крупного нацистского чиновника, уютно устроившегося в Аргентине. Наградой за эти усилия стал неослабевающий поток угроз.

То, что Лавон был евреем, не требовало объяснений. На его израильское происхождение указывало непохожее на немецкое имя. А вот о том, что он некоторое время работал на израильские спецслужбы, знали лишь с десяток человек в Тель-Авиве, большинство из которых давно ушли в отставку, и никто в Вене. В период проведения операции «Гнев Божий» Лавон был айином – охотником. Он выслеживал членов «Черного сентября», изучал их привычки и изобретал способы их устранения.

В обычных обстоятельствах офис «Военных претензий и расследований» открывал свои двери только перед теми, кому было предварительно назначено и кто прошел тщательную негласную проверку. На Габриеля эти формальности не распространялись, и его сразу провели в кабинет Лавона.

Если принимать во внимание пропорции и обстановку, это была классическая венская комната: высокий потолок, полированный деревянный пол, книжные полки, прогибающиеся под тяжестью бесчисленных фолиантов и папок. Опустившись на колени, Лавон рассматривал разложенные на полу старые документы. Археолог по образованию, он, прежде чем полностью отдаться своей нынешней работе, посвятил несколько лет раскопкам на Западном берегу. Сейчас Лавон с удивлением и изумлением, словно перед ним был осколок керамики пятитысячелетней давности, рассматривал потрепанный клочок бумаги.

Когда Габриель вошел в комнату, Лавон поднял голову и приветствовал его озорной улыбкой. Лавон никогда не заботился о том, как выглядит; вот и сейчас на нем, похоже, было то, что оказалось под рукой, когда он скатился утром с постели: серые вельветовые брюки и коричневый свитер с потертыми на локтях рукавами. Взлохмаченные седые волосы придавали ему вид человека, всю ночь мчавшегося куда-то в открытом автомобиле. У Лавона не было собственного автомобиля, и он никогда не делал ничего в спешке. Несмотря на озабоченность проблемами безопасности, он ездил по Вене на трамвае. Общественный транспорт не вызывал у него никакого беспокойства. Как и те, за кем он охотился, Лавон в совершенстве освоил искусство передвигаться по улицам города незамеченным.

– Дай-ка угадаю, – сказал он, бросая сигарету в кофейную чашку и тяжело, как страдающий от хронических болей старик, поднимаясь на ноги. – Шамрон поручил тебе расследовать смерть Бени. И раз уж ты здесь, то, значит, нашел что-то интересное.

– Примерно так.

– Тогда садись и обо всем мне расскажи.

Растянувшись на чересчур пухлом зеленом диванчике Лавона, положив ноги на подлокотник, Габриель подробно рассказал о ходе расследования. Начал он с визита в Мюнхен, а закончил встречей с раввином Цолли в венецианском гетто. Лавон расхаживал взад-вперед по комнате, и дымок от сигареты тянулся за ним, словно дым из трубы паровоза. Сначала он ходил неспешно, но по мере того, как рассказ гостя становился все более интересным, шаги его убыстрялись. Когда Габриель закончил, Лавон остановился и покачал головой:

– Да, скучать тебе не пришлось.

– Как по-твоему, Эли, что все это означает?

– Давай вернемся к тому телефонному звонку в отеле. Как ты думаешь, кто звонил?

– Раз уж ты спрашиваешь, предполагаю, что звонить мог старик, работающий в монастыре. Его зовут Личио. Он заходил в комнату во время нашего с матерью Винченцой разговора, а потом, похоже, следовал за мной по городу.

– Интересно, почему он оставил анонимное сообщение, вместо того, чтобы поговорить с тобой?

– Может быть, боялся?

– Логичное объяснение. – Лавон сунул руки в карманы и уставился в потолок. – Ты уверен, что он назвал тебе именно это имя? Мартин Лютер?