Дикое правосудие - Хилари Боннер Страница 29

— Нет, сэр, это неправда, — тихо, но твердо ответил Джимбо. — Если я и приближался к этой шахте, то только на учениях, и теперь совсем ее не помню. — Он отлично выучил роль. Очевидно действуя по инструкции, Джимбо спокойно продолжал все отрицать.

— Вы мучили и насиловали Анжелу, чтобы удовлетворить свои извращенные желания, — настойчиво продолжал Бауман, — а когда ваши попытки получить выкуп провалились, безжалостно бросили ее умирать в шахте.

— Нет, сэр, это неправда, — повторил Джимбо снова все так же тихо.

Джоанна знала, что преступник практически не оставил отпечатков на тех немногих уликах из жуткой гробницы Анжелы, с которыми работали самые лучшие эксперты. В те дни — еще до ДНК-анализа — сперма, обнаруженная в теле Анжелы, могла принадлежать любому человеку с той же группой крови, что и у О’Доннелла. А первая группа крови резус положительный не такая уж редкость. К тому времени, когда Малкольм Бауман упомянул коллекцию ножей, найденную на квартире у О’Доннелла, его обвинения выглядели все более и более слабыми. Ни один из этих ножей экспертиза не признала однозначно орудием пытки Анжелы Филлипс.

— Это память о годах, проведенных в армии, сэр, — ответил Джимбо.

Бауман недоверчиво взглянул на него:

— Память, мистер О’Доннелл? Вы говорите о коллекции потенциально смертельного оружия, в которую входит и почти новый боевой армейский нож одной из последних модификаций?

— Да, сэр, для меня это память. Поймите, я люблю военное дело.

— А для чего предназначена ваша коллекция, мистер О’Доннелл, если не убивать и не калечить людей?

— Сэр, я никогда не пользовался этими ножами. Мне нравится просто смотреть на них.

Смешно, но присяжные снова не обратили на это внимания.

Наконец в ход пустили ту самую улику, на которую намекал Филдинг во время их последнего разговора сразу после ареста Джимбо.

Обвинение заявило, что золотой медальон, который носила Анжела Филлипс, после ее исчезновения был найден на лондонской квартире О’Доннелла, в ящике шкафа в его спальне. Эту весомую улику уже нельзя было назвать косвенной. Она вполне могла переломить весь ход судебного разбирательства. В душе у Джоанны ожила надежда. С галереи за ней, где сидела семья Анжелы, донесся громкий вздох. Похоже, этот пункт обвинения произвел впечатление даже на присяжных. Но у защиты уже имелся готовый ответ, и на этот раз под прицелом оказался Майк Филдинг. Надежда Джоанны стремительно угасала. На медальоне обнаружили отпечатки пальцев О’Доннелла, и это обстоятельство оставалось бесспорным, но выяснилось, что, объявив о находке, Филдинг с торжествующим видом помахал своим трофеем перед носом Джимбо и позволил ему взять медальон в руки. Джо заметила, что Филдинг заметно смутился, когда его попросили встать и объяснить свое поведение.

Майк безуспешно попытался спасти обвинение:

— Да, сэр, мы нашли этот медальон в спальне, здесь все правильно. И какая разница, брал его мистер О’Доннелл в руки или нет…

— Детектив Филдинг, вы отлично знаете, что мистер О’Доннелл действительно брал этот медальон в руки, — настаивал Брайан Бернс. Высокий, худощавый, красивый, он крепко держал ситуацию под контролем, составляя резкий контраст Малкольму Бауману. — Я предлагаю вам, детектив-сержант, сказать правду, — продолжал Бернс. — Ведь с вами там были другие полицейские? И возможно, они не станут так хитрить, как вы.

В конце концов у Филдинга не осталось выбора, и он признал, что позволил О’Доннеллу взять в руки главную улику.

— Меня поразила эта находка, и я плохо понимал, что делаю, — сказал он.

— Детектив Филдинг, вас поразила эта находка? И поэтому вы позволили подозреваемому взять главную улику в руки и оставить на ней множество отпечатков пальцев? Вы и впрямь считаете, что суд поверит вам?

Ответа не последовало. Бернс задал новый вопрос:

— Детектив, а что сказал мой подзащитный, когда вы передали ему медальон?

— Я не передавал ему медальон, он сам взял его.

Джоанна искренне пожалела Филдинга. Ну как он не понимает, что сейчас каждое его возражение только все портит?

— Допустим, — небрежно бросил Бернс. — Так что сказал мой подзащитный, когда вы позволили ему взять медальон в руки?

На лице у Филдинга было написано поражение.

— Он сказал, что никогда в жизни не видел этого медальона.

Джоанна чуть не застонала. Все пошло наперекосяк! Она не верила своим ушам: Филдинг допустил такую глупую ошибку! Теперь само собой напрашивалось объяснение: он подбросил медальон. Ведь именно он первым из полицейских оказался на месте преступления. И если медальон оставался на Анжеле в шахте Нак-Майн, то у Филдинга была отличная возможность тайно снять его и приберечь на будущее — так, на всякий случай, если позже вдруг выяснится, что улик недостаточно. Джоанна знала, что такое случается.

Именно к этому выводу и подвел присяжных Бернс. Серию своих перекрестных вопросов он завершил следующими словами:

— Я утверждаю, детектив Филдинг, что вы не находили этот медальон дома у моего клиента, но расчетливо подбросили его. Вам необходимо, чтобы моего подзащитного осудили. Вы собираетесь подняться на следующую ступеньку карьерной лестницы, и вам не нужны нераскрытые преступления, верно?

Бернс действовал очень умело. Его аргументы вскрывали в системе обвинения такие дыры, что в них свободно проехал бы автобус. И так происходило всякий раз, когда за дело бралась эта команда лучших адвокатов.

Суд продолжался шесть с половиной рабочих дней, полтора дня из которых присяжные согласовывали вердикт. Они пришли к выводу, что Джеймс Мартин О’Доннелл невиновен, и это под конец судебных слушаний уже никого не удивило, но ужасно разочаровало полицию, прокуратуру, семью и друзей Анжелы Филлипс. И Джоанну — Филдинг сумел убедить ее в виновности О’Доннелла. Пока Джимбо не оправдали, она даже не понимала в полной мере, насколько сильно ей хотелось, чтобы его осудили за это зверское преступление.

«Разумеется, присяжным ни слова не сказали о предыдущей судимости О’Доннелла за изнасилование, а также о криминальной репутации его самого и всей его семьи. Хотя наверняка большинство из них не могли не слышать об О’Доннеллах», — думала Джо.

Решение было принято большинством голосов. Возможно, если бы соответствующий закон изменили и информация подобного рода предоставлялась присяжным, — многие люди считали, что положение о деятельности присяжных должно быть изменено, особенно если рассматривается преступление на сексуальной почве, — могла бы перевесить и другая точка зрения. Десять присяжных из двенадцати вынесли вердикт «невиновен», и Джимбо О’Доннелл вышел из зала суда свободным человеком.

Когда старшина присяжных зачитал вердикт, Джимбо в характерном жесте вскинул вверх руки со сжатыми кулаками. Интересно, усомнились ли присяжные при этом жесте в правильности принятого решения? Разумеется, как только до О’Доннелла дошло, что дело выиграно, он тут же отбросил свою показную респектабельность.