Я сделаю это для нас - Федор Анич Страница 28

И тут я наткнулся на два острых глаза, на взгляд, который буквально проткнул меня. Я даже оступился, но удержался за запаздывающий поручень и улыбнулся во весь рот.

Я ее догнал!

— Ты меня ввергла в ступор, — сказал я. — Застала врасплох.

— Ну надо же! — фыркнула она и тоже улыбнулась.

— Мне есть чем тебя очаровать, вот увидишь.

— Я вся внимание, — ответила Лиля и демонстративно сложила руки на груди, озорные глазки поблескивали.

— Сейчас спою, — пообещал я и набрал в грудь воздух, открыл рот, пытаясь сообразить, какого черта я делаю, ведь я даже песен никаких не знаю, которые мог бы произнести.

— Ой, не надо! — засмеялась она и закрыла мне рот своими теплыми маленькими ладошками. — Я поняла, поняла, ты хороший! Только не пой, умоляю тебя!

Эскалатор спустил нас на платформу, я взял Лилю за руку и отвел в сторону.

— Давай я тебя отвезу, куда тебе нужно?

— Мне нужно на соседнюю станцию, я очень тороплюсь, на метро быстрее. А ты бы правда начал петь?

— Если бы вспомнил какие-нибудь слова, то да, спел бы. А что? Ты сомневаешься? Я, кажется, вспоминаю припев какой-то песни, мотив точно не припомню, но постараюсь…

— Нет-нет, я верю!

— Тогда дай мне свой телефон, я выучу песню и спою тебе, обещаю, тебе понравится.

— Ну не знаю… Я вообще-то не собиралась ни с кем знакомиться…

— Я понял, ты все-таки хочешь услышать мое исполнение сейчас.

— Пиши, — рассмеялась она.

Я записал номер телефона Лили и проводил ее в вагон. Она наотрез отказалась, чтобы я сопроводил ее к месту требования, и нам пришлось попрощаться. Я обещал позвонить сегодня же вечером.

Я поднялся обратно.

Вышел из станции метро.

Встреча с Лилей подняла мне настроение. Я ждал, когда смогу ей позвонить. Вечер, нужно дождаться вечера, и мы пообщаемся. Возможно, даже встретимся. На душе хоть и скребли кошки, хоть и было сыро, страшно и темно, но где-то вдалеке засиял легкий рыжеватый огонек, предвещающий что-то хорошее. Возможно.

* * *

События последних дней нельзя назвать радостными, но такая встреча и такая девушка — это, наверное, самое лучшее, что со мной случилось за последнее время. Я стоял и улыбался, это был приятный ступор. Не хотелось прогонять его, но это сделал телефонный звонок.

Все еще улыбаясь, я ответил. Говорившего, а это был мужчина, я слушал очень внимательно. Каждую секунду разговора рыжий лучик становился все призрачнее.

Звонили из банка с прискорбием сообщить, что на мой счет наложен арест судом.

Но и этого было мало! Следом позвонила Светлана и с сожалением констатировала, что с сегодняшнего дня я официально нахожусь под следствием, я подозреваемый.

* * *

Я стоял возле входа в метро и сжимал в руке телефон, в который мне сообщили две страшные новости. Я только что похоронил дядю. Я стою один возле метро, и я не просто один в потоке бесконечных людей, бегущих куда-то и зачем-то, я совсем один, и у меня масса проблем.

Эта мысль шокировала меня, а осознание того, что я в самом деле остался совершенно один, прошибло пот. Меня затошнило, я еле успел добежать до урны на автобусной остановке. Меня вырвало желчью, потому что желудок был абсолютно пуст.

Я стоял скрюченный возле урны и ставил огромную желчную точку в своей жизни. Я думал, что точка в моей жизни — это пуля, которой убийца прострелит мне голову, но все оказалось куда прозаичнее. Я сам привел себя в тупик, в котором прямо сейчас стою и пытаюсь изрыгнуть свои внутренности, потому что тошнота никак не желала отступать. Из глаз текли слезы, лицо скорчилось в жуткой гримасе, я чувствовал, как вылезли вены на лбу и, словно черви, извиваясь, тянулись под волосы. Если это смерть, то это не так мучительно, как я предполагал. Меня просто вывернет наизнанку в этот мусорный ящик, где требуха смешается с мусором, оставленным москвичами, с плевками и окурками, коими полнятся все урны столицы, да и всех других городов. Вот так просто — жил себе человек, а потом подошел к урне, и все.

* * *

Никогда не понимал, почему люди считают, что утро вечера мудренее. Ничего подобного. В среду я проснулся в половине седьмого утра, но ни единой здравой идеи в голове не образовалось. Я долго собирался, пытаясь сообразить, зачем хожу по квартире с расческой в руках, так и не понял, положил ее на кофеварку и вылил воду из чайника в раковину. Зачем? Не знаю.

Светлана позвонила, когда я вышел из душа. Прямо голый, с полотенцем в руках я выслушал очередную «приятную» новость — встреча со следователем состоится сегодня в пять часов вечера.

— Я не понимаю, почему заблокированы мои счета, Светлана.

— Очень странная ситуация, Иван, но мы разберемся. Обещаю вам.

— Это в ваших интересах, потому что даже вам платить мне нечем. Банк не отдаст мои деньги.

— Я понимаю, Иван. Гражданский иск не заявлен, обеспечительных мер никаких быть не может, мы не получали уведомлений. Я еще не выяснила, как это юридически оформлено, но делаю все, чтобы в этом разобраться. Не падайте духом.

Этот разговор не взбодрил меня совсем.

В этом я пошел в дядю. Три года назад дядя Вова был обвинен в плагиате. Сюжетная линия его романа оказалась до невероятной степени схожа с сюжетом фильма, снятого в 70-х годах в Америке. Удивительно, но сценарист того фильма был жив и предъявил дяде иск.

Я помню, что дядя Вова ходил чернее тучи, был не в состоянии справиться даже с элементарными бытовыми делами — налить себе чаю, постирать вещи, съездить в магазин. Судебное разбирательство длилось полгода. За эти полгода продажи романов дяди возросли в несколько раз, к списку стран-переводчиков добавилось с два десятка, а две киностудии предложили серьезные гонорары за съемки фильмов по его книгам. Но дяде было плевать. Он не мог сосредоточиться на работе, не написал ни строчки. Пока суд не вынес решение (в пользу дяди), он был полностью парализован.

* * *

Следователь Сергей Игоревич неприятно щурился, как будто разговор со мной причинял ему боль. Светлана с невозмутимым лицом снимала вопрос за вопросом, чем очень раздражала Сергея Игоревича. Я отвечал только на те вопросы, которые разрешала Светлана. Имел ли я умысел своими действиями причинить ущерб «Бурлеску»? Собирался ли я исполнять контракт? Как я могу доказать, что мой агент действовал против моей воли?

— Так, хватит! — разозлилась Светлана, услышав очередной вопрос следователя. — Ни мой доверитель, ни я не должны доказывать, что у него не было умысла на заключение договора, который он не собирается исполнять, это вы обязаны доказать, что умысел был!

— Мне бы не хотелось, чтобы у меня получилось доказать это, уважаемый адвокат, — тихо ответил Сергей Игоревич.