Секрет Пегаса - Грег Лумис Страница 28

Возвращаясь к своему захламленному столу, детектив никак не мог отделаться от прежних мыслей. С какой стати анонимному информатору понадобилось сообщать копам Атланты о том, что Рейлли находится в Риме? Морс видел тут лишь одно объяснение. Кто-то хотел, чтобы Рейлли поймали.

Главным вопросом было: зачем? Найди ответ — и считай, что полдела сделано.

Морс откинулся в кресле и уставился на пятна, оставленные на потолке многочисленными протечками. Но с чего начинать-то? Парень как-никак юрист, наверняка найдется немало желающих увидеть его за решеткой. Можно посмотреть судебные архивы — вдруг выяснится, что Рейлли проиграл одно-два дела, которые должен был выиграть.

Нет, не то. Что-то говорило ему, что стоит ознакомиться с биографией Рейлли. Морс привык доверять таким необъяснимым, иррациональным подсказкам интуиции.

Он сказал «морские котики»… Малочисленное элитное подразделение. Вряд ли их слишком много в наших краях. Ну-ка, посмотрим, не мог ли мистер Лэнгфорд Рейлли, дипломированный адвокат, проштрафиться на службе своей стране. Морс вновь огляделся по сторонам, на сей раз пытаясь сообразить, кто может знать номер телефона военного архива в Сент-Луисе.

3

Рим. 17:50

Лэнг пришел на пьяцца Навона заранее, чтобы успеть разобраться, не приготовлена ли там ловушка. Для него Навона всегда была самой красивой из всех площадей этого города, исполненного красоты и пропитанного историей. Своей формой — сильно вытянутый эллипс — она повторяла контуры цирка Домициана, некогда находившегося на этом месте. Античные строения здесь гармонично сочетались с романской, готической и барочной архитектурой. Площадь украшали три мраморных фонтана работы Бернини. Самым большим из них был находившийся в центре фонтан Четырех рек. Его можно было найти запросто, невзирая на толпы туристов, художников, музыкантов и аборигенов, с отстраненным интересом наблюдавших за происходившим на площади.

Лэнг выбрал столик на тротуаре возле таверны и подобрал оставленную кем-то газету. Прикрываясь ею, он мог наблюдать за мельтешившими на площади туристами, щелкавшими фотоаппаратами, художниками, продававшими картины, артистами и музыкантами, пытавшимися получить мзду от благодарной аудитории. Он надеялся, что похож на одного из многочисленных итальянцев, решивших под вечер передохнуть и выпить чашечку эспрессо.

Герт нельзя было не заметить. В искусстве заставлять головы поворачиваться с нею не сравнилась бы и вся Американская ассоциация хиропрактиков. Почти шести футов ростом, светло-медовые волосы падают на открытые плечи, майка-топик туго обтягивает полный бюст. Она приближалась широким величавым шагом. Когда женщина поворачивала голову, оглядывая площадь, заходящее солнце поблескивало на стеклах черных очков, купленных, несомненно, в магазине какого-нибудь знаменитого дизайнера.

Когда она подошла поближе, Лэнг очень обрадовался, разглядев, что минувшие десять лет не испортили продолговатого лица с острым подбородком и высокими скулами. Ее окутывала некая аура неприступности, не позволявшая мужчинам слишком приближаться к ней. Возможно, источником этой ауры являлось некоторое высокомерие, присущее ее соплеменникам.

Или же стремление покорить Францию.

Как бы там ни было, Лэнг без труда мог представить себе рекламный плакат немецкой туристической фирмы с ее изображением.

Когда-то он в своих фантазиях отводил ей самые что ни есть укромные места.

Она сдвинула очки, совсем ненадолго, ровно настолько, чтобы ее голубые глаза встретились с его взглядом, а потом вновь рассеянно осмотрела площадь. Герт ждала, пока он сделает первый ход, даст ей понять, что находится в безопасности. Тогда они смогут спокойно узнать друг друга.

Лэнг поднялся со стула и подошел к ней, ощущая, как его лицо помимо воли расплылось в дурацкой улыбке. Чтобы поцеловать ее в щеку, ему не пришлось наклоняться.

— Герт, ты выглядишь потрясающе.

Она тоже поцеловала его, хотя и не столь радостно, потом заявила:

— Все так говорят.

Он взял ее за левую руку, сам удивился тому, насколько его обрадовало то, что на ней не оказалось кольца, и повел туда, где его ожидали недопитая чашка кофе и чужая газета, присвоенная им. По дороге Рейлли сделал рывок, какому позавидовал бы атакующий защитник Национальной футбольной лиги, и заработал гневные взгляды четы американцев, которые еще не усвоили, что все решают быстрота и натиск, если дело касается такси и места в таверне. Герт опустилась на стул так, словно это был трон, а она — королева, порылась в довольно внушительной сумке и положила на стол пачку «Мальборо».

— Удивляюсь, что ты так и не бросила курить, — сказал Лэнг.

Она вынула из пачки сигарету, прикурила ее от спички и спросила:

— А как бы я это сделала? Ваши табачные компании, кинувшиеся сюда, потому что в Штатах их рекламу запретили, настолько промыли мне мозги, что я и подумать об этом не могу.

Она несколько лукавила. Многие европейские страны тоже запретили рекламу табака.

— Герт, это же вредно для здоровья.

Она выпустила две толстые струи дыма через ноздри, а Лэнг вновь подумал о золотом веке кинематографа и раке легких.

— К тому же курение не настолько опасно для здоровья, как та работа, которой ты занимался, когда мы встретились в прошлый раз.

— Ты о третьем директорате, стратегической разведке? — осведомился Лэнг. — В то время со мной не могло случиться ничего хуже, чем… чем отравление едой в кафетерии.

— Или бросить девушку, как горячую… капусту?

— Картошку.

— Да, картошку. — Голубые глаза смотрели на него так пристально, что Лэнг отвел взгляд.

— Увы, не могу соврать, что очень жалел об этом. Но слишком уж я влюбился в Дон.

— А в меня?

— К тебе меня влекло почти так же сильно.

Она глубоко затянулась, выдохнула дым, выждала, пока официант примет заказ, и заговорила уже о другом:

— Если бы в посольстве узнали, что я встречалась со своим бывшим… э-э… сотрудником, которому, не сомневаюсь, что-то нужно, меня отправили бы к Толстому.

«Отправиться к Толстому» означало исписать кучу бумаги, в подробностях объясняя нечто такое, что не укладывается в обычные рамки. Как правило, все эти объяснения сводились к выдумкам, рисующим оправдывающегося в самом выгодном свете.

Появился официант с двумя бокалами брунелло. Закатное солнце отражалось от красного вина, отбрасывая алые пятна на стол. Лэнг и Герт рассматривали людей, уставившихся на других. Излюбленное в Риме развлечение. Целый батальон японцев промаршировал за экскурсоводом, женщиной, державшей над головой сложенный красный зонтик, напоминающий свернутое боевое знамя. Вдруг строй распался, и японцы кинулись фотографировать величественное творение Бернини.

Выпив половину вина, Герт нарушила молчание.