Вилла мертвого доктора - Александр Грич Страница 27

У нас с Ричардом и Клодом это все замыкалось на мне. Мы взрослели, становились подростками. Первая любовь у меня была с Ричардом. Случилось это, кажется, в седьмом классе. Причем росли мы в семьях консервативных, да вся страна была иная, чем сейчас, когда любая информация доступна всем. Теперь люди стали свободней, раскованней, но — и за это тоже надо платить — мы лишились многих тайн, которые делали жизнь прекрасной. Тайны любви в том числе. Сейчас, когда школьникам чуть не с тринадцати лет выдают противозачаточные средства прямо в школе, я не ужасаюсь — наверное, так и надо, но я знаю, что ничего похожего на нашу любовь с Ричардом Фелпсом у них нет и быть не может.

А знаете, какая у нас с ним была любовь? Неземная, поэтическая, рыцарственная с его стороны… Никогда в жизни у меня не было после ничего похожего. Да, думаю, теперь уже и не будет — откуда?

— Но замуж вы вышли за Клода Блументаля.

— И, как видите, это кончилось ничем… — Кэрон отставила стакан в сторону. — Сейчас, когда Ричарда нет, мы можем с вами не морочить друг другу голову. Я даже сама не знаю, для чего я вам это говорю. Какое отношение может иметь моя первая любовь к тому ужасному, что произошло? Никакого, наверное… Но ведь прошлое так тесно связано с настоящим — мы чаще всего об этом и не подозреваем. — Кэрон умолкла на секунду и посмотрела на Сандру пристально, словно решая, продолжать или нет? Но ей хотелось продолжить…

— Послушайте, его клиника ведь размещается в Шеппард‑Хаузе, верно? А знаете, что Ричард Фелпс увидел этот самый Шеппард‑Хауз со мной вместе лет этак тридцать пять назад? Мы с ним тогда отправились в Лос‑Анджелес на рождественские каникулы. Океан, Голливуд, праздничные толпы… Все это и сейчас здорово, а тогда, после нашего тихого провинциального городка… Любовь наша была в самом разгаре, и после трех шумных дней мы решили уехать в какой‑нибудь пригород, где тихо. И где бы нам никто не мешал наслаждаться обществом друг друга. Да, мы так чувствовали… И сняли гостиницу в Вудланд‑Хиллз — и недалеко, и спокойно. Целые дни мы гуляли по горам, и каждый поворот горной тропы открывал нам чудные виды, обещал новые впереди… Вот на одной из этих прогулок мы и увидели Шеппард‑Хауз — сказочный домик с красной крышей на зеленом склоне. Я от него глаз отвести не могла — уж и не знаю, почему. Говорят, он и сейчас красив, а тогда…

— Я видела старый снимок. — Сандра чувствовала, что Кэрон сейчас скажет что‑то важное.

— И вот я сказала Ричарду, что хотела бы жить в таком доме, когда мы поженимся. Думала, он пропустил это мимо ушей, а он, оказалось, все запомнил. Хотя, как вам известно, мы никогда не поженились… И разве могли мы тогда предположить, что переживаем лучшие дни нашей жизни? Зачем я вам это говорю? Так, воспоминания… А теперь — никакой поэзии, только проза.

— Когда вы его видели в последний раз?

— Мы вообще‑то не виделись годами. А тут он приехал ко мне за месяц примерно до того… до того, что случилось. И знаете, он был необычно бодр, весел даже. И заявил, что собирается наконец сделать мне предложение. «Около пятидесяти жизнь начинается снова, почему бы и нам не попробовать?» — примерно так он мне сказал — прямо с ходу, чуть не на пороге… Но он не шутил. Так что… Могло бы, но не случилось.

— А ваша блистательная карьера? О вас лестные отзывы в профессиональной прессе, статьи в энциклопедиях, десятки книг, сотни публикаций… А профессор Фелпс с его авторитетом в медицинских кругах и общественной борьбой?

— Жизнь человека — это прежде всего его личная жизнь, часто никому не заметная. А публикации, звания, награды и все остальное, что так часто тешит людское тщеславие и на что обращает внимание публика, — поверьте, это вторично. И нередко является отражением или, если хотите, замещением того, что не состоялось. Не получилось у меня ничего, и у Клода, и у Ричарда… Но этого никто не знает, потому что все озабочены чисто внешними признаками — да и откуда людям знать больше и для чего им идти глубже?

— Поверьте, миссис Ронсфельд, я ценю ваше доверие. — Сандра внимательно посмотрела на собеседницу. — Но иногда идти глубже бывает просто необходимо. В частности, в связи с убийством профессора Фелпса. Признаюсь чистосердечно — следствие в затруднении. Был еще похожий случай — около трех лет назад. Тоже погиб известный врач — был убит или покончил с собой. Ленни Квинс — вы могли его знать…

— Еще бы… — Кэрон сделала хороший глоток. — Он был человек очень приметный. Шумный, громкий, жизнерадостный… Да, он пил. Не так часто это бывает с людьми нашего круга, но гораздо чаще, чем принято думать… Не о многих людях я вспоминаю так тепло, как о нем. А почему вы сейчас?..

— Два известных врача. Два неясных дела…

— А знаете, — Кэрон тряхнула головой, — спасибо, что напомнили! Фелпс мне ведь говорил еще до смерти Квинса — они были не то что близкие друзья, но друг другу симпатизировали и доверяли, — так вот, Фелпс мне точно рассказывал, что Ленни натолкнулся на какие‑то злоупотребления и мошенничества. То ли его хотели вовлечь в какие‑то темные делишки — не помню точно… А Ленни политиком не был, у него что на уме, то и на языке. И вот он пригрозил кому‑то там разоблачениями. И со смехом рассказывал Фелпсу, как ему угрожали: звонили по ночам, письма какие‑то писали, кажется…

— Кому он пригрозил, вы не помните? — Сандра не хотела показать волнения, но голос дрогнул.

— Абсолютно. Не уверена, что Фелпс мне вообще об этом говорил. Он ведь рассказывал о ситуации, вроде как занятная история — и ни он, ни я не могли тогда даже и подумать, чем это закончится. А потом мы к этой теме не возвращались. Мы ведь общались с Ричардом с большими перерывами.

— А в последние недели перед тем, что случилось… Были с Фелпсом какие‑то разговоры?

— Как ни странно, может быть, я вам в чем‑то и помогу. — Кэрон Ронсфельд глядела на Сандру в упор и продолжала сухо, почти официально: — За две недели до убийства я получила от Ричарда короткое, буквально в три строки, письмо. На конверте пометка: «Вскрыть, если меня не станет». Оно у меня, но искать сейчас не буду. В нем говорилось примерно следующее: «То, что находится в подвале Шеппард‑Хауза, принадлежит тебе. Я не смог дать тебе счастья, но это тебе оставляю». В плотный картонный конверт, кроме этой записки, был вложен ключ на серебряной цепочке. То ли от сейфа, то ли от сейфовой двери. Вот такая информация. И вот у меня к вам вопрос — что же находится в подвале Шеппард‑Хауза?

— Честно говоря, не знаю… Выясню, немедленно вам позвоню. — Сандра помедлила. — Кэрон, так вы нам дадите ключ?

— Сначала надо понять, от чего этот ключ… Но он у меня, и вы на меня можете рассчитывать.

— Не знаю, как благодарить, миссис Ронсфельд. О тайнах Шеппард‑Хауза вообще ходят легенды.

— Я не люблю легенд, — вымолвила Кэрон устало. — История юношеской любви с продолжением — вот все, о чем я сказала. Но вы ведь хотели еще о чем‑то спросить?

— У нас есть различные версии случившегося, но ни одна из них не выдерживает серьезной критики. Более того, поделюсь с вами, как с человеком, который мог быть нашим сотрудником, — у нас есть подозреваемый, против которого имеются и улики — прямые и косвенные, но мотивы его действий остаются нам неясны.