Дама с простудой в сердце - Михаил Март Страница 27

Все детали были оговорены с Могилой в мельчайших подробностях — с конкретными местами, где и когда произойдет очередная акция, сколько времени она должна длиться и чем кончится. Подручный Добронравова поражался гениальности своего шефа и только разводил руками. Оба они и не подозревали, что охотников, подобных им, уже хватало. Как говаривал великий классик: «На каждого мудреца довольно простоты».

Пока заговорщики сидели на кладбище, на поросшей сорняком могиле, молодая парочка нежилась в мягкой постели.

После того как мать Ники передала марки на хранение Добронравову, Ника практически не отходила от Бориса. Она ему поведала свою тайну. Мать вложила все деньги в марки, чтобы обеспечить ее, младшую дочь, до конца дней. Эти марки предназначались в качестве приданого Нике, а с учетом того, что она собиралась выйти замуж за Бориса, стало быть, это касалось и его благосостояния. Она рассказала о планах матери отправить ее с мужем за границу, о чем Борис мечтал как о манне небесной.

Борис тут же принялся за работу. Найти марки он, естественно, не мог, но понимал главное. Если марки попали в руки Додика, то Нике не видать их как своих ушей. Борис догадывался, что Добронравов готовит какой-то страшный план. Он каждый день ездил в свой новый офис и держал все картины Федотова у себя дома. Небывалая беспечность. Зная Додика, Борис понимал, что все это неспроста. Он приходил к нему домой ежедневно, находил на столе планы и чертежи, знакомился с ними и незаметно исчезал. Многое ему было непонятно, обозначения не все расшифровывались, но суть он уловил.

— Я все уже придумал, Ника.

— Ну, ну, давай. Чем ты меня будешь удивлять? Тем, что мы остались с тобой в полном дерьме?

— Нет, нам придется опередить тех, кто работает на Додика. У него в столе лежит паспорт, а в нем билет на шестое сентября в Москву. В десять вечера вылетает его самолет. Это и будет его алиби. Весь Федотов висит у него в квартире.

— При чем здесь Федотов?

— При том, что Федотов может стать залогом за марки. За семь картин он отвечает по полной программе, а пять других все равно фальшивки, написанные моим отцом. Где подлинники, я не знаю, но важно, что мы сможем получить семь оригиналов. А они с учетом страховки обойдутся ему миллионов в десять.

— Марки дороже.

— Дело же не в этом. А в том, что он теряет репутацию и получает вдвое меньше, чем мог получить. С Додиком можно договориться, если разговаривать с ним на равных. Шантажом его не возьмешь. Его вообще трудно напугать. Это должна быть сделка, где каждый получит свое. Другого выхода я не вижу.

— А если мы попадемся?

— Исключено. Я скажу, что он мне велел забрать Федотова и перевезти в безопасное место. Мы знаем о его планах, и он не станет поднимать шума. Хотя бы из-за того, чтобы сохранить свою репутацию, а не показать всем, что его очень просто ограбить.

— И куда мы денем такую кучу картин?

— Федотов любил миниатюрную живопись. Все уместится в одном ящике. А хранить их можно здесь. Адреса дачи он не знает. Я говорю ему, что живу у друзей-художников. Он не особо этим интересовался, а сейчас ему и вовсе не до меня.

— Сделай так, чтобы ему стало до тебя. Завтра же, нет, сегодня надо ехать на вокзал и купить тебе билет в Крым. Ты должен появиться у него и показать этот билет. Невзначай. Ты уезжаешь на месяц на этюды к морю и пришел его предупредить, чтобы он на тебя в этот период не рассчитывал. Это же логично.

— Я и так могу ему сказать, без билета.

— Дуралей. Тебе нужно железное алиби. Надо добиться того, чтобы он сам посадил тебя на поезд, чтобы вы трогательно и слезно простились. У тебя должна быть куча этюдников и рюкзаков. Доедешь до первой станции, а там я встречу тебя на машине, и мы вернемся. Других вариантов и быть не может. Ты понял, Борис?

— Понял. Ты права, но другие варианты все же появятся, но позже, когда нам придется выходить на переговоры. Нам нужно иметь как можно больше аргументов для серьезного разговора. Если за ним внимательно проследить, можно собрать столько компромата, что ему и не снилось. Додик сплел паутину, в которую сам и попадет. Вот еще убрать бы с поля боя его преданного оруженосца Киру Фрок, Додик один против нас не устоит. Кира слишком умна, хитра и осторожна. Она его ангел-хранитель. Но ее мы никак подставить не сможем. Она в плане Додика играет унизительную роль курьера. Девочка на побегушках.

— А если у нее есть свои планы?

— В это я не верю. Она ему всем обязана.

— Ты не знаешь женщин, Бориска. Такая баба, как Кира, не станет служить прислугой. Я ее видела, и мне сразу стало ясно, что Кира ждет своего часа. Ты видел их рядом? Сам подумай, как эта парочка выглядит со стороны. Смешно. Она работает за свою долю. И не за Добронравовым надо наблюдать, а за Кирой. С ним уже все понятно. Идея его аферы ясна, а подробности нам знать не обязательно. Помимо Федотова есть еще Шагал. Его тоже делал твой отец?

— А про Шагала ты откуда знаешь?

— От своей тетушки. И она знает, что Додик ей подменил оригинал. Он у нас на крючке.

— Этот змей из любой ситуации выкрутится.

— Поживем — увидим. А сейчас, Боренька, муженек мой будущий, пора начинать суетиться. Главное, про Киру не забывать. Не дай бог она нам за спину зайдет. Это мы должны быть всегда у нее за спиной.

Ника вскочила с постели и начала одеваться.

— Как прикажете, сударыня.