Зверь - Дэвид Линн Гоулмон Страница 27

— Одну минутку, — сказал голос.

Из трубки послышались щелчки, потом заиграла приятная музыка — «Элеанор Ригби».

— Простите, мистер Дейвис, она сейчас на собрании по вопросам продаж. Может, оставите сообщение?

Выслушав кодовую фразу, агент быстро включил миниатюрное цифровое записывающее устройство, прикрепленное к рации, то самое, которое он устанавливал под кофейным столиком. Потом быстро поднес к поясу сотовый, сосчитал до двух и выждал еще четыре секунды — на всякий случай. За столь непродолжительный срок телефон трижды передал данные, но все произошло до того бесшумно, что даже если кто-то и подслушивал, например Агентство национальной безопасности, то уловить они могли лишь едва различимое гудение, какое издает любой другой сотовый телефон. Вскоре зашифрованный разговор президента с группой «Событие» услышат те, на кого Дейвис тайно работал.

Он быстро вернул трубку к уху.

— Нет, благодарю. Побеседую с ней дома. — Его губы растянулись в улыбке. За предательство ему заплатят кругленькую сумму.

Нью-Йорк

19.48

Группа «Генезис» располагалась на Седьмой авеню уже шестьдесят лет, без труда оставаясь незаметной в одном из крупнейших городов мира, подобно дереву в густом лесу. Никто не замечал, что в невзрачное здание каждый день входят лишь несколько человек и что этих людей привозят в лимузинах, а одежда на них такая, какую позволяют себе носить лишь владельцы известнейших компаний. Скучная шестнадцатиэтажная постройка в стиле начала двадцатого века не привлекала к себе ни малейшего внимания, зато внутри были идеальная чистота и богатый декор, купленный у лучших производителей Азии и Европы. Главное же сокровище здания под названием «Шалфей» располагалось пятью этажами ниже поверхности земли.

Старик сидел в электрическом кресле-каталке с высокой спинкой и смотрел на стеклянные коробки. Информацию, полученную в результате обследования контейнеров и погибших членов экипажа, давно разложили по папкам, а шкафы где-то внизу, в которых хранились ценные сведения, наверняка покрыты толстым слоем пыли.

Самый крупный предмет, аппарат, обнаруженный близ Розуэлла в сорок седьмом году, покоился справа от коробки поменьше, содержавшей три алюминиевых ящика. Радиоэлектронная аппаратура и двигатели много лет назад были изучены в «Райт филд» в Огайо. После бесконечных тестов и анализов обломки собрали и, соединив их в более или менее правильном порядке, поместили в эту стеклянную коробку. Точнее, воспроизвести удалось лишь переднюю и нижнюю части аппарата. Верхний купол, попавший в руки ученым и инженерам, так и не вернулся на законное место.

Старик перенесся мыслями в прошлое и увидел оживление на лицах своей тщательно подобранной команды. Его взгляд переместился на низ тарелки — грузовой отсек, как подтвердили умники ученые. После восстановления отсек видоизменился, но металлические емкости не затерялись в лабораториях, а, к счастью, возвратились назад. Та, что располагалась посередине, шестьдесят с лишним лет сосредотачивала на себе основное внимание старика.

Емкость стояла на полу из органического стекла (вернее, на подставке; настоящее дно, как и многие другие части тарелки, до сих пор использовалось для разного рода испытаний). Содержимого емкости старик, разумеется, никогда не видел, но одна мысль о том, что там находилось, повергала в ужас.

Грудь пронзил приступ боли, и он на мгновение закрыл глаза. Повода для серьезной тревоги не было, тем не менее, старик достал из кармана жилета небольшую китайскую коробочку с витиеватыми украшениями и положил под язык крошечную таблетку нитроглицерина. Его взгляд все это время не сходил с освещенной лампами емкости.

Протянув руку, старик взял другую коробку — со столика рядом с креслом-каталкой, — бережно открыл алюминиевую крышку, взглянул на обтянутое атласом нутро, опустил коробку на колени и погладил указательным пальцем лежавший внутри изогнутый коготь. Его длина достигала четырнадцати дюймов, а края были с зазубринами. Внизу, перед устрашающе острым кончиком, светлели две выпуклости, похожие на чайные ложки; вся поверхность когтя была неровная и напоминала музейные останки давным-давно вымершего животного.

Кому бы ни принадлежало это грозное орудие, использовали его и для рытья; животное норное, утверждали дорогостоящие ученые — подчиненные старика. Полученная из когтя ДНК оказалась немыслимо чуждой всему земному, а анализ атомной структуры свидетельствовал, что подобное существо способно выжить только в отсутствие гравитационного поля.

«Скудоумные болваны! — подумал старик. — "Невозможно, невозможно!" Как же, невозможно! Я держу его в собственных руках!»

Хотелось бы ему увидеть это существо. Много лет назад он враньем и хитростью убедил ребят из Агентства не заниматься пустяками. О наличии артефактов не знали и члены группы «Маджестик-12» — «мозгового центра», созданного президентом Трумэном после событий сорок седьмого года. Даже такие монстры того времени, как генерал Кертис Лемей и Аллен Даллес, взяв на вооружение отдельные технологические открытия, сделанные после Розуэллского инцидента, больше не желали о нем задумываться. С глаз долой — из сердца вот, такова была их позиция.

Старик вернул коготь в коробку и закрыл крышку. Драгоценность отнесут наверх, в безопасное место, и никто посторонний никогда к ней не притронется.

Поставив коробку на столик, он взглянул на стеклянное хранилище, соседствовавшее с тем, в котором лежала тарелка. Внутри бок о бок стояли ящики с телами, их можно было рассмотреть сквозь прозрачные стенки.

Старик не раз задумывался о том, стоит ли рассказывать о свидетельствах необыкновенного происшествия другим структурам и службам, и всякий раз отвечал себе отрицательно. Он прекрасно знал: только его компания, точнее, теперь компания его сына обладала достаточными средствами для борьбы с врагом, обнаруженным в сельской местности штата Нью-Мексико. Если возникнет необходимость, они создадут для защиты страны оружие нового поколения, — в конце концов, пользовались ведь им успешно за пределами земли!

— Знаешь, папа, если ты не перестанешь наведываться в этот холодный и сырой подвал, я распоряжусь, чтобы его запирали, — послышалось со стороны дверей, расположенных наверху прохода, напоминавшего театральный. — Тебе вредно здесь находиться, сколько раз повторять?

Старик повернулся к посетителю, освещенному сзади коридорным светом.

— Больше у меня ничего не осталось. Хочешь отнять у несчастного последнюю радость? — сказал он в ответ, вновь отворачиваясь.

Высокий мужчина плотно закрыл за собой дверь и стал медленно спускаться по проходу. Зал был устроен по подобию театрального, сиденья здесь располагались так, что с них были хорошо видны хранившиеся под стеклом экспонаты. Единственный сын старика сел в одно из кресел в переднем ряду, позади специально изготовленной для посещений этого зала каталки отца, расстегнул нижнюю пуговицу дорогого пиджака и какое-то время молчал, покачивая головой. У него были черные как смоль, зачесанные назад волосы и отцовские строгие черты волевого лица.