Игра навылет - Семен Глинский Страница 26

Она с интересом присматривалась к своим будущим попутчикам, собравшимся в аэропорту.

Какие они? Люди, с которыми она должна будет прожить бок о бок несколько суток. Может быть, даже неделю. Никому не известно, сколько конкретно.

Сначала они должны долететь до Цюриха и поселиться в отеле. А потом их начнут развозить по клиникам. И никто не может сказать заранее, когда наступит чей черёд.

Они показались ей мрачными и необщительными, и каждый замкнут сам на себя. Сидит, как улитка в своей ракушке, и только рожки выставил наружу.

Улыбаются только те, кто должен делать это по долгу службы. Разные сопровождающие лица. Гиды и медработники. Поскольку должны общаться с народом, и без рекламной улыбки тут не обойтись.

– Быстро подходим все ко мне, – командовала молодая женщина, державшая в руках табличку с надписью «Новый Афон». – Вы будете называть меня Манго. Простое и короткое слово, и его легко запомнить. Как и этот красный шарф, которым сейчас обмотана моя шея. Вы никогда не должны терять его из виду.

– А меня зовут Лида, – сообщила старуха, сидевшая в инвалидной коляске. – Если не увидите меня рядом, кричите: «Лидуся, Лидуся», – и я сразу к вам подкачусь.

– Понятно, – кивнула Манго. – Но это был последний раз, когда кто-то из вас назвал своё настоящее имя. Вы вступаете в новую жизнь – и всё оставляете в прошлом. Имена, адреса, номера телефонов.

– Это ещё для чего? – Подвинув кого-то плечом, к ней подступил бывший военный. Одна рука у него была неживая, и она висела безвольно, как плеть. Зато вторая была настоящая, мужская, и, схватив женщину за запястье, он крепко сдавил его. – Вы из нас шпионов сделать хотите?

– Почему шпионов? – У неё на коже остались следы его пальцев, и она морщилась, растирая синяки. – Хотя в каком-то смысле так оно и есть. Вы наши лазутчики, и мы собираемся внедрить вас в медицинские учреждения враждебных государств. Хотите избавиться от ваших болячек – придётся идти на уловки. Другого способа не существует.

Они прошли в самолёт, и, опустившись в кресло, Данко почувствовала, как сжалось от сильной боли сердце. Закрыла глаза и, теряя сознание, прошептала:

– Господи, пожалуйста, только не сейчас.

К ней сразу же подбежал летевший вместе с ними доктор.

– Ты что ж это, милочка, вытворяешь? – спросил он сердито. – Хочешь, чтобы тебя сняли с рейса?

– Нет, – мотнула она головой. – Не хочу.

Он появлялся на короткое время и исчезал из поля зрения опять, а сейчас почему-то парил под потолком. Она подумала, что доктора, вероятно, накачали лёгким газом, и, чтобы он никуда не уплыл, нужно за что-то его держать. Например, за галстук.

– Что ты сейчас принимаешь? – Он снял с полки её сумочку и, порывшись в ней, достал таблетки и дал ей одну. – Тебе повезло, что их не конфисковали.

Подошла стюардесса и, наклонившись к ней, спросила:

– Вам плохо? Может быть, нужны лекарства?

– Ничего не нужно, – ответил за неё доктор. – Она уже проглотила таблетку и сейчас успокоится и заснёт.

В самом деле задремала, но спала совсем недолго – снова разбудила боль. Пыталась её баюкать и напевала негромко колыбельные песенки. Те самые, под которые обычно засыпала девочка.

Ей показалось, что сидевший сзади мужчина пробурчал что-то недовольным голосом.

– Бога ради извините, – обернувшись, попросила она прощения. – Я забыла, что лечу в самолёте не одна.

– Ничего страшного не случилось, – успокоил он её. – Со мной такое тоже бывает. Вдруг всплывёт какая-то мелодия, и начинаешь её напевать. А сам в это время едешь в трамвае, и люди смотрят на тебя, как на ненормального.

– Я ужасно боюсь летать, – призналась она. – Когда была молодая, глушила страх коньяком. А теперь, к сожалению, не могу – сердце не позволяет.

– Можно, я подсяду к вам? – Место рядом с ней пустовало, и она кивнула: