Алчность - Тара Мосс Страница 26

Ломит все тело.

Без четверти десять в пятницу Энди Флинн, как и положено, явился с докладом в кабинет инспектора Родрика Келли. Он чувствовал себя как после железнодорожной аварии. Энди тащился по своему отделу, осторожно неся полистироловый стаканчик с крепчайшим кофе. Голова раскалывалась, хотя после вчерашнего с его души свалился громадный камень. Остановившись перед дверью кабинета Келли, Энди поправил воротничок оцарапанной о гальку рукой.

Ой, мама!

Проснувшись, Энди обнаружил, что его ладони и колени покрыты ссадинами, полученными на каменистом ложе, где они с Макейди провели часть ночи среди скал Бонди. Тогда он не испытывал никаких неудобств, поскольку его занимали куда более приятные ощущения.

Келли стоял спиной к двери, задумчиво уставясь в большое окно кабинета и аккуратно сложив руки за спиной. Энди не хотел ему мешать — на самом деле он мечтал только об одном: снова залезть в теплую и уютную постель Макейди, откуда совсем недавно выбрался. Но пока с этим удовольствием приходилось повременить. Энди постучал в приоткрытую дверь.

— Сэр, — окликнул он Келли.

— Присаживайтесь, Флинн. — Тот даже не обернулся. Энди молча опустился на стул с самым что ни на есть исполнительным видом, в надежде что это сгладит впечатление от его помятой физиономии.

Энди ждал, когда Келли заговорит, однако молчание затягивалось.

Каждая минута отдавалась болью в голове, а Келли что-то обдумывал, по-прежнему стоя у окна. Он всегда так поступал, когда появлялась важная тема для разговора. Это немного смущало Энди, хотя он не мог придумать, чего именно стоит опасаться сегодня. Результат судебного процесса оказался на удивление удачным, но вызов к начальству никогда не сулил добра. Энди уже не раз получал выволочки в этой комнате. Что же стряслось на сей раз?

Энди нервно прокручивал в голове возможные варианты происшествий, могущих вызвать необходимость в подобной встрече.

Неприятности у Джимми? Проблемы с прессой?

Прошла, казалось, целая вечность, пока Келли наконец не покинул наблюдательный пост у окна и не сел за стол. Кожаное кресло крякнуло под его тяжестью. Наклонившись над широким столом, инспектор уперся в него локтями и сложил ладони «домиком». Энди заметил, что кожа на его пальцах покрыта мелкими ссадинами.

— Сегодня ты, должно быть, счастлив, — наконец заговорил Келли, окинув Энди взглядом серых глаз, подмечавших любую подробность. Гусиные лапки в уголках глаз обозначились резче, он сжал губы с суровым, но не враждебным выражением.

Он знает о Макейди или речь идет о приговоре Эду Брауну?

— Очень счастлив, что Эд Браун навсегда попадет за решетку, сэр. Очень счастлив, — ответил Энди. Это еще было мягко сказано.

— Да. Его признание собственной вины… Я слышал, это был весьма драматичный поворот событий.

— Да, сэр, он сам признал себя виновным, и все присутствовавшие в зале суда стали тому свидетелями. С этим не поспоришь. — Энди заметил, что постукивает носком ботинка по ножке стола Келли, и немедленно его убрал.

Однако инспектор вовсе не торопился продолжать разговор. Он явно что-то обдумывал, и Энди знал, что в такие минуты лучше всего прикусить язык.

Тик.

Так.

Келли скорчил гримасу и пролистал пару бумаг на столе. Энди молча наблюдал за ним. Для своих пятидесяти Келли еще оставался довольно стройным и физически крепким, хоть за плечами у него было немало арестов и большая часть жизни ушла на то, чтобы пробиться в инспекторы уголовной полиции. Он не был политиком или оратором, сделавшим карьеру, возясь с бумажками, как некоторые другие. Он знал свое дело. Не раз участвовал в операциях. Как многие коллеги, Энди очень уважал Келли и, несмотря на то что был у него в фаворе благодаря последним успехам в деле «охотника за „шпильками“», все еще побаивался шефа. Должно быть, все начальники таковы, их почитают, но не без опаски.

— Энди, как продвигается работа с организацией нового отдела?

— Как вам известно, зеленый свет на создание нового отдела ничего не значит, пока перед финансированием горит красный, — с легким сожалением ответил Энди. Сказанное являлось причиной глубокого разочарования для многих работников полиции. — Дело то движется, то вновь стоит на месте.

— Это все политики.

— Точно.

Энди скрипнул зубами. На комиссара Рекса Гиббонса со всех сторон обрушивались возражения против его стратегии реформирования полиции и выделения ассигнований из средств налогоплательщиков. Новый отдел Управления криминальной полиции штата Новый Южный Уэльс, который мог начать полноценную работу уже в текущем году, задумывался как национальный центр систематизации материалов уголовных преступлений по последнему слову техники, уделяющий особое внимание отслеживанию и анализу случаев серийных изнасилований и убийств.

Вместо этого он все еще оставался мечтой, утопающей в политических и финансовых играх. Проволочки повергали Энди в глубокое уныние.

— Представитель защиты Эда, Филип Грэйнджер, вступил в переговоры со своим клиентом, — словно с небес, раздался голос Келли.

— Что? — Сердце Энди упало.

— Эд предлагает сделать два дополнительных признания. Возможно, жертвами окажутся двое из пропавших без вести девушек, и мы раскроем еще два «висяка». Он также готов указать места захоронения тел. Закрытие уголовных дел очень многое значит для семей пропавших.

— Конечно, для семей это очень важно, — кивнул Энди, с трудом пытаясь сохранить спокойствие. — Но чего он добивается, сэр?

— Смягчения приговора, конечно.

Фиг ему.

Энди едва не взвыл.

— Но ведь его предложения не примут всерьез?! Скажите мне, что суд не примет эту чушь к рассмотрению!

— Сядь, — угрюмо буркнул Келли.

Энди сел.

— Я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Но ведь Эд все равно сядет в тюрьму надолго. Люди успокоятся, даже если его приговорят к двадцати или тридцати годам. Это все понимают.

— Да, черт возьми. Но должен же быть другой путь. С кем еще мы должны поторговаться, чтобы получить эти трупы?

От одной мысли о сделках с убийцами, особенно с такими, у Энди мурашки бежали по коже, но любой опытный полицейский знал, что подобная практика вошла в систему. Насильники-доносчики получали особые привилегии, распространители наркотиков — досрочное освобождение за поимку других, более крупных распространителей, а убийцы — сокращение срока за сотрудничество со следствием и предоставление информации о своих невинных жертвах, давно разложившихся или доведенных до состояния животного.