Без права на ошибку - Ли Чайлд Страница 26

– Когда приходят уборщики? – поинтересовался Ричер.

– За несколько минут до полуночи, – ответила Фролих.

– Так поздно?

– Они заступают в ночную смену, а вообще-то эта работа у нас круглосуточная.

– И до их появления на пленке не будет ничего примечательного?

– Абсолютно ничего.

– Тогда промотай ее вперед. Нам уже тут все ясно.

Фролих принялась нажимать на разные кнопки, чтобы быстро перемотать ненужный отрезок, и одновременно следить за отметками времени. Когда на экране появились цифры 23:50, она пустила ленту на обычной скорости. Счетчик начал менять цифры по одной в каждую секунду. В одиннадцать часов пятьдесят две минуты в дальнем конце коридора стало заметно какое-то движение. Из темноты возникла бригада уборщиков, состоящая из трех человек: мужчины и двух женщин, одетых в темные комбинезоны. Судя по внешности, они были латиноамериканцами: невысокие, мускулистые и смуглые. Мужчина толкал перед собой тележку. Спереди в обруче у нее был закреплен черный мешок для сбора мусора, по бокам развешаны всевозможные тряпки, а сзади, на полочках, стояли химикаты в бутылках и аэрозолях. Одна из женщин несла пылесос с длинным шлангом и широкой насадкой, причем сам он висел у нее за спиной, как рюкзак. Другая женщина держала в одной руке ведро, а в другой – швабру. К ней была прикреплена губчатая пенящаяся подушечка, а на середине ручки швабры виднелось хитрое устройство, позволяющее отжимать лишнюю воду. У всех троих на руках были надеты резиновые перчатки серовато-желтоватого цвета. Уборщики выглядели уставшими, как и положено людям, заступающим в ночную смену. Но при этом они смотрелись опрятно, и было ясно, что здесь трудятся профессионалы. Все они были коротко и аккуратно подстрижены, и на лицах их читалось примерно следующее: «Мы понимаем, что это не самая интересная работа в мире, но мы справляемся с ней, как полагается». Фролих дождалась этого момента и нажала на кнопку «пауза». Трое уборщиков застыли перед дверью в кабинет Стивесанта.

– Кто они такие? – поинтересовался Ричер.

– Сотрудники, нанятые правительством и работающие непосредственно на него, – пояснила Фролих. – Большинство тех, кто убирает офисы в нашем городе, трудятся по контракту. При этом у них минимальная зарплата. Никаких привилегий, высокая текучесть кадров и, кроме того, зачастую их вообще и за людей-то не считают. И так не только в Вашингтоне, а в любом городе. Но мы нанимаем этих людей на несколько других условиях. То же самое происходит и в ФБР. Нам нужны надежные сотрудники. Для этого мы держим две бригады. Сначала они проходят собеседование, мы проверяем их со всех сторон, и если нас что-то в их биографии не устраивает, мы им отказываем. Но если нанимаем человека, то платим ему достойную зарплату, обеспечиваем его медицинским страхованием, плюс стоматологическим, оплачиваемым отпуском, ну и так далее. Они становятся членами нашего отдела, как и все остальные работники.

– И они соответствуют вашим требованиям?

Она кивнула:

– Безусловно. Как правило, это неутомимые труженики и знатоки своего дела.

– И все равно ты считаешь, что именно бригада уборщиков подсунула это письмо.

– К другому заключению я прийти не могла.

Ричер указал на экран:

– И где же твое письмо находится в данный момент?

– Может быть, в мешке для мусора, в плотном конверте. Может быть, при помощи липкой ленты приклеено к полочке тележки или даже к спине этого мужчины, под комбинезоном.

Она нажала на кнопку, и бригада вошла в кабинет Стивесанта. Дверь за ними закрылась. Камера продолжала тупо смотреть вперед. Счетчик отсчитывал секунды. Так прошло пять минут, семь, восемь. После этого пленка закончилась.

– Полночь, – объявила Фролих.

Она нажала на кнопку, магнитофон выбросил кассету, Фролих вынула ее и, вставив следующую, включила ее на обычной скорости, В углу экрана сменилось число – начинался четверг, но счетчик отсчитывал секунды ровно с полуночи. Цифры продолжали ползти. Так прошло еще две минуты, три, шесть…

– Они действительно трудятся на совесть, – заметила Нигли. – Наши уборщики за это время уже успели бы разделаться со всем зданием. Иногда мне кажется, что они убираются только там, где это наиболее заметно.

– Стивесант любит, чтобы у него в кабинете было идеально чисто, – напомнила Фролих.

В семь минут первого дверь открылась, и команда уборщиков вышла из комнаты.

– Итак, сейчас письмо, как ты полагаешь, уже должно лежать на столе, – сказал Ричер.

Фролих кивнула. На пленке, тем временем, уборщики занялись территорией, принадлежавшей секретарю. Они не пропускали ни одного дюйма площади: везде протирали пыль, орудовали тряпками, полировали поверхности. Пылесосом обработали каждый кусочек ковролина. Бумажный мусор вытряхивали в черный мешок, который теперь раздулся и стал вдвое больше. Мужчина, выглядевший немного растрепанным от усилий, потянул за собой тележку, и обе женщины удалились вслед за ним. Они исчезли с экрана в шестнадцать минут первого, и кабинет остался таким же тихим и пустынным, как до их прихода.

– Вот и все, – объявила Фролих. – В течение последующих пяти часов и сорока пяти минут ничего интересного на этой кассете снова не будет. Затем мы меняем пленки, и на следующей продолжаем наблюдать эту картинку с шести часов до восьми, вплоть до того момента, когда на работу придет секретарь, а потом происходит все то, что рассказывают она и сам Стивесант.

– Как и следовало ожидать, – раздался мужской голос от двери. – И я считаю, что нашим словам можно доверять. В конце концов, я состою на службе у правительства вот уже двадцать пять лет, а мой секретарь и того больше, как мне кажется.