Культ - Эбби Дэвис Страница 26

16 лет

июль 1997 года

Любовь сидела посреди луга и невидяще смотрела на мамин фургон. Солнце над головой походило на желтый каштан в безупречном небе, но она не обращала внимания на окружающую красоту. Она была в своей голове: мысли, беспорядочные и суматошные, бешено жужжали, словно пчелы в банке. Однажды, будучи маленькой девочкой, она поймала пчелу и закрыла ее в одной из пустых стеклянных банок, которые мама и другие женщины использовали для домашнего ежевичного джема. Некоторое время она наблюдала, как пчела кружила по банке, раз за разом ударяясь о маленькую стеклянную тюрьму, пораженная ее душераздирающей целеустремленностью, ее самопожертвованием. Ей всегда казалось странным, что пчела убьет себя, чтобы защитить матку. Что перед лицом опасности она теряет все способности к самосохранению. Что жалит человека, потом умирает. Жить, потом умереть. Вот так просто. Поступок сам по себе чистый, но глупый.

Даже тогда Любовь знала, что никогда не сделает чего-то настолько глупого и нелогичного, и тогда она поступила так, как поступил бы любой умный ребенок, но большинство даже не мыслили об этом: она избавила пчелу от ее бессмысленного существования. Та все равно рано или поздно убила бы себя. То, что сделала Любовь, было милосердным. Она просто ускорила процесс.

Какой смысл жить только затем, чтобы умереть? Жизнь предназначена для жизни. Для вечности. В противном случае рождение не имеет смысла. Бесполезное, глупое, безумное событие, лишенное логики.

Любовь больше всего ценила логику. Логично делать все, что в твоих силах, чтобы жить вечно. Стать чистой, чтобы достичь вечной жизни, — правильно. Логично. В смерти смысла нет. Смерть для слабаков и трусов. Иногда, чтобы получить желаемое, жертвы необходимы, но для этого есть другие. Она никогда не будет рабочей пчелой. Она рождена быть маткой. Королевой.

Любовь представила мамино лицо. Положила ладонь себе на грудь и сосредоточилась на своем теле. Она чувствовала пульсацию, но не понимала, это бьется кровь в ладони или сердце. Знала только, что сердце ее бьется медленно. Очень медленно. Она была спокойна, потому что знала, что должна сделать.

Любовь поднялась на ноги и пошла через поле. Проводя пальцами по потным коровьим спинам, она лавировала между их массивными телами, гибкая и упругая, словно нимфа, ее шаги по сухой траве были легкими, как перышки. На губах, подобных розовому бутону, играла улыбка, а солнечный свет отражался в волосах цвета воронова крыла, превращая их в жидкий шелк. Она ощущала спокойствие, какого доселе не испытывала; безмятежность, которая освободила ее разум от земных забот, потому что теперь она без тени сомнения знала, что до полного просветления рукой подать. А ее руки подчиняются только ей.

Радостная, как новорожденный жеребенок, Любовь весело доскакала до дома Дядюшки Спасителя. Несколько секунд она стояла на крыльце, восхищаясь очертаниями имен, аккуратно вырезанных на скульптуре ее дяди в человеческий рост. Надежда, которая умела красиво писать, добавляла новые чистые имена каждый раз, когда к общине присоединялся новый человек. Сейчас скульптуру украшали тридцать три имени.